Что тут началось! Перешёптывания, удивлённые взгляды. Дама из комиссии долго расспрашивала Егора Кузьмича, выясняла мотивы. А он стоял на своём: “Хочу помочь мальчику. Имею право”.
И ведь не откажешь ему. По всем статьям подходит. Условия у него – дай бог каждому. Но всё равно… сомнения грызли. Зачем ему это? Ему, суровому, бездетному мужику, чужой ребёнок, да ещё такой, с непростой судьбой?
Вечером того же дня я не выдержала, пошла к Егору Кузьмичу. Он как раз во дворе возился, трактор свой чинил.
– Егор Кузьмич, – начала я осторожно, – вы уж простите за назойливость… Но все в деревне удивляются вашему решению. Зачем вам Витька?
Он отложил гаечный ключ, вытер руки ветошью. Посмотрел на меня своими пронзительными, серыми глазами. Долго молчал. А потом вдруг сказал, и голос его дрогнул, чего я от него никогда не слышала:
– Знаешь, Семёновна… я ведь тоже сиротой рос. В детдоме. Голод, холод, унижения – всё прошёл. Помню, как мечтал, чтобы хоть кто-нибудь… хоть один человек… пожалел, приютил, дал кусок хлеба не из милости, а по-отечески.
Он вздохнул тяжело.
– Я когда этого Витьку увидел… всего в синяках, голодного, затравленного… у меня сердце сжалось. Себя в нём увидел, маленького, никому не нужного Егорку. И решил – нет, не дам этому мальчонке пропасть. Вытащу его. Дам ему то, чего у меня не было – дом, заботу, нормальную жизнь. Может, хоть так свою детскую боль заглушу…
С тех пор жизнь и Витьки, и Егора Кузьмича круто изменилась. Мальчишка переехал в большой, тёплый дом Кривцова. Сначала дичился, всего боялся, но Егор Кузьмич проявил удивительное терпение. Не ругал, не торопил. Потихоньку приучал к порядку, к труду. Купил ему новую одежду, книжки, игрушки.
И Витька оттаял. Стал улыбаться, разговаривать. В школе подтянулся, с ребятами подружился. А Егор Кузьмич… Ох, как он изменился! Спина распрямилась, морщины на лбу будто разгладились. Стал чаще выходить “в люди”, с соседями здороваться, даже шутить иногда.
Бывало, увидишь их вместе – идут по деревне, Егор Кузьмич, большой, сильный, и рядом Витька, маленький, но уже не такой испуганный, держит его за руку. И столько в этой картине было тепла, столько отцовской нежности и сыновьей преданности, что сердце радовалось.
Конечно, не всё было гладко. Были и трудности, и слёзы. Но они справлялись. Вместе. Как настоящая семья.
И знаете, милые мои, глядя на них, я часто думаю: вот ведь как бывает. Человек, которого все считали чёрствым и бессердечным, оказался способен на такой глубокий, такой самоотверженный поступок. И маленький мальчик, которому, казалось, судьба уготовила только горести, обрёл настоящего отца и шанс на счастливую жизнь.