…

Она затихла, уткнувшись лицом в его гимнастерку. Держалась за ремень, будто боялась, что он исчезнет.

В медсанбате фельдшер покачала головой:

«Ампутация. Иначе заражение».

Саня не помнил, как рванул к столу, как выхватил пистолет.

«Спаси ее. Или убью. И себя заодно».

Странно — он, тихий связист, ни разу не выстреливший за три года войны.

Девочку спасли. Ногу — тоже.

Он приходил каждый день, принося то краюху хлеба, то трофейный шоколад. Она молчала. Лишь однажды разжала ладонь — там лежала стеклянная бусина, синяя, как василек.

«Для куклы, — прошептала. — Глаз».

Он нашел в развалинах зеркало, разбитое на острые осколки. Пальцы исколол в кровь, но сделал кукле новые глаза — из зеркальных щепок.

«Теперь она все видит, — сказал, вкладывая куклу в руки девочки. — Даже то, что спрятано».

Девочка прижала игрушку к щеке. И вдруг улыбнулась.

…Его убили через неделю, при прокладке связи. Последние слова: «Передайте девочке с куклой…» Но что передать — не успел.

А она выжила. Выросла. Каждый год 9 мая приходит на братскую могилу под номером 2147. Ставит у обелиска куклу с зеркальными глазами.

«Смотри, дядя Саня, — шепчет седая женщина, — я все вижу. И тебя тоже».

И когда солнце бьет в осколки, кажется, что где-то там, в отражении, шагает по небу молодой солдат с платком на шее. А рядом бежит девочка, крепко держась за его руку. И в ее волосах — розовый бантик, яркий, как жизнь, которую он спас.

Из сети