Таня ответила, что ничего готовить не нужно, их в роддоме кормят достаточно.
Лариса Дмитриевна взяла отпуск на две недели, чтобы поухаживать за мальчиками – Федей и Славой, – и про Таню тоже не забывала, каждый день звонила, приезжала тоже каждый день, несмотря на мороз, даже если Татьяна просила одни прокладки.
– Как ты себя чувствуешь, моя хорошая? Спасибо за внучку!
Перед выпиской вылизала Лариса Дмитриевна всю квартиру сына, при этом деликатно не заглядывая в шкафы и ящики, чтобы не обвинили её, не дай Бог, в том, что она где-то рыскала. После работы, делая круг по городу на автобусе, иногда заезжала к ним, чтобы помочь Тане с ребёнком:
– Иди поешь, – говорит, – ты кормящая мама, тебе надо хорошо питаться, а я понянькаюсь.
Старалась Лариса Дмитриевна не замечать, что Таня не очень-то рада её визитам. Похозяйничает маленько на кухне – и домой. В один день, в свой выходной, пришла она, а Таня с ребёнком вся уморенная. Лариса Дмитриевна, квохча, выставила на кухонный стол большие контейнеры: с картофельным пюре и тефтелями.
– Тепленькие ещё! Поешь?
Татьяна кинула на неё враждебный взгляд и постучала ногтем по баночке с мёдом.
– Знаете, а в мой мёд кто-то соли насыпал.
И смотрит проницательно на свекровь. Лариса Дмитриевна непонимающе похлопала ресницами.
– Может он как-нибудь окислился? Чудеса!
– Вы хотите сказать, что мёд соль вырабатывает?
– Так а мне почём знать что у вас с мёдом?
Татьяна открыла баночку и засунула туда чайную ложку.
– Хотите попробовать?
– Нет.
– Ну конечно! Сами свою отраву есть не станете.
Лариса Дмитриевна отшатнулась всем телом:
– Ты что говоришь такое? По-твоему я туда соли насыпала? Зачем мне это делать?!
– Ну я точно не могу знать зачем люди колдуют, может от ненависти или со свету сжить пытаются. Это по вашей части больше.
– Таня, ты что мелешь?! – вытаращила глаза Лариса Дмитриевна.
Таня закричала, перекрикивая новорожденную:
– Я как этот мёд съела, так к вечеру у меня в одной груди застой молока пошёл! Еле сцедила! Хватит колдовать на нашу семью!
– Я?!! Колдую?!!..
На сей раз Лариса Дмитриевна вытаращила глаза так сильно, что стала похожа на старый добрый УАЗик.
– Да, вы! – уверенно заявила Татьяна ошарашенной свекрови. – Три месяца назад, ещё перед родами, я ходила к гадалке и она сказала, что вы наводите на нас всякую гадость через еду и предметы! Я всегда знала, что не нравлюсь вам! После каждого вашего визита или я заболеваю, или Федя!
– Таня, ты сошла с ума… – схватилась за сердце Лариса Дмитриевна.
– Да неужели?! А я вам сейчас докажу! Не хотела, конечно, но раз уж…
Татьяна полетела на балкон и достала из кучи барахла, которое месяцами накидывалось друг на друга так, что к окну было не подойти… она достала то самое стёганое одеялко, которое сшила для внучки Лариса Дмитриевна. Одеялко было смятым, в пятнах от велосипедной смазки (велик тоже стоял на балконе) и распоротым в нескольких местах. Пока Таня его несла, из него продолжил вылетать пух. Этот пух стелился по полу, как первый робкий снег. Татьяна рывком засунула руку в одну из дыр, выудила оттуда скомканные перья и сунула под нос ошарашенной Ларисе Дмитриевне.
– Вот, смотрите! Что это? Специально для вас сохранила, чтобы вывести на чистую воду! Перья сплетены между собой!
Лариса Дмитриевна пребывала в таком шоке, что даже не находилась с ответом.
– И хватило же у вас совести колдовать на новорожденного ребёнка!
– Таня, я ничего не делала, это случайно…
– Ага, ага! Знаем мы, как вы, ведьмы, притворяться умеете! Только я тоже не д*ра, и все ваши якобы от чистого сердца подношения выбрасываю в мусор! И в роддоме я тоже ничего из вашего не ела, и игрушки все выбросила, и всё, что вы Феде за последние четыре месяца дарили, разбивала и относила на свалку!
Татьяна уже совсем потеряла над собой контроль. Красная, как кирпич, и такая же твёрдолобая, она перекрикивала и плачущего ребёнка, и саму Ларису Дмитриевну, оттесняя её к двери, крича беспрестанно:
– Ведьма! Нечистая сила! Дьявольское отродье! Вон из моего дома!
Вытащив из холодильника бутылочку со святой водой, Татьяна до того разошлась, что обрызгала этой водой Ларису Дмитриевну…
В какой-то момент Лариса Дмитриевна пришла в себя и посоветовала Тане записаться к психиатру.
– И ещё, дорогая Таня! Была бы я ведьмой, то обязательно наколдовала бы тебе мозгов, но так как ничего подобного за тобой не замечается, то и говорить не о чем!
Мужу Ларисы Дмитриевны очень понравилось предположение о том, что его жена ведьма. Он начал фантазировать на эту тему, предлагая Ларисе Дмитриевне войти в роль и шептать что-нибудь в сторону при виде невестки или приходить к ним с метлой и, оставляя на пороге, говорить: “как быстро я сегодня до вас долетела! Хорошо что не надо больше прятаться!”.
– Или, хи-хи, – не успокаивался муж, – подними опять тему с мёдом и скажи: “Соль в мёд? За кого ты меня принимаешь, Таня?! Я потомственная колдунья! Я сделала куклу и назвала твоим именем, и тыкаю в неё иголки каждый день! И как ты думаешь, почему у тебя зуб мудрости то и дело побаливает? Потому что я, каждый раз приходя к вам, смачно плюю на твою зубную щётку!”
Но Ларисе Дмитриевне было не до смеха. Поговорив с сыном, она выяснила, что всё, сказанное Татьяной правда: сладости и игрушки, подаренные внуку, выбрасывались, картину с моря Таня порубила на куски, всю еду, которую готовила Лариса Дмитриевна, жертвуя своим отдыхом, Татьяна вываливала под окнами уличным котам… И бедный Слава не знал что делать с Татьяной. В остальном-то она адекватная, нормальная женщина… Но вот такой заскок.
– Ты просто, мам, не приходи пока к нам и ничего не дари. Она поймёт, что хоть с тобой, хоть без тебя, всё равно случаются неприятности – и успокоится.
Но прошло уже два года с той поры. Слава с детьми приходит в гости к родителям без Татьяны. А Лариса Дмитриевна больше совсем-совсем не лезет в их семью, и подарки внукам тоже не дарит: на дни рождения и праздники переведёт энную сумму сыну на карточку и всё на этом. С чудиками лучше не связываться! Тем более Таня продолжает свято верить в свой бред. А за стёганное одеялко Ларисе Дмитриевне до сих пор очень обидно.