Бабки начали плакать, а Витька ничего не мог понять, он таращился на стол, где в большом, продолговатом ящике, оббитом красным и чёрным материалом, с бумажкой на лбу, лежит кто -то, очень сильно похожий на мамку.
-Иди, иди малыш, попрощайся с матерью -то, ох на беду ты родился, сироткаааа.
-Чего это он сиротка, – говорит скрипучим голосом бабушка Клава, – у него родной отец имеется.
Бабки примолкли конечно, глаза в пол, бабу Клаву боялись, за её крутой нрав Боярыней называли за глаза, а может и не за нрав вообще, может по фамилии, Боярынцева она была.
Но то что побаивались бабушку, то точно.
Конечно, как и другие мальчишки и девчонки, у Витьки тоже был отец, да только не видел он его никогда.
Мамка рассказывала что приезжал, когда Витька маленький был, а больше его и не было.
Потом они поехали далеко за деревню, на кладбище.
Тогда как увидел Витька яму разрытую, так и начало до него доходить, что там мамка его, в ящике том и что сейчас её в землю закопают, как заорёт тогда Витька, как бросится к мамке.
-Мамка, мамка, – кричит,- на кого ты меня оставила? На кого покинула? Как жить я буду?
-Словно взрослый голосит, – судачат старухи, – ой, миленкааай, жизнь без мамки не мёд, то без отца можно прожить, а вот без матери.
Как девять дён справили бабушка куда-то собралась.
С вечера Витьке наказала что каша будет в котелке, в печи стоять, на обед и ужин картошки пусть Витька поест с кислым молоком, а там уже и бабушка приедет.
Затопила с утра печь, велела в обед, как погаснут все до единого угольки, закрыть вьюшку, если холодно будет, то на печь залезть, да тулупом дедовым укутаться, бабушка к ночи всё одно обернётся.
-Не забоишься? А то может к Анатольевне тебя отвести, а?
Бабушка знала что Витька не любит и боится Анатольевны, она заставляет учить его странные стихи, которые называет молитвы и целовать тёмные доски с нарисованными там людьми, нет уж, Витька дома с Мурзиком посидит лучше.
К тому же бабуля сказала что к вечеру обернётся.
Ещё через неделю, чистому, умытому, подстриженному Витьке, тихо сидящему на стуле посредине горницы, давала бабушка наказы.
-Ты, Витюшка, главное не боись, не будь тюнтей.
Мачехе спуску не давай, так мол, и так, я к отцу родному приехал, а не к тебе мол, и ты мне не указ.
Я Витюшка сама с мачехой росла, знаю как это.
Что только не было, и из-за стола меня вышвыривала, и по рукам била, когда за лишним куском хлеба тянулась, и отцу напраслину возводила, что мол ледащая я, только жру да, сплю.
Ой намаялась, бежала замуж, едва пятнадцать исполнилось, лишь бы сбежать из того пекла.
Ты на всяк случАй, хлеб, сухари суши, я наволоку тебе дам, ты в ту наволоку клади, да прячь, прячь. Чтобы голодом не сидеть, ох милааай были бы силу у бабушки, нешто бабушка тебя отдала бы, ииии, касатик ты мой.
Плачет бабушка, текут слёзы по коричневым, морщинистым щекам её, трясётся всем худеньким, старушечьим телом, прижимает к себе плачущего Витьку.
-Баба, бабинька, не отдавай меня мачехе, я не хочуууу. Я слушать тебя буду, я дрова заготавливать в лесу с дедом Никишкой буду, я учиться в школе на одни пятёрки буду, бабааааа, ууу, – захлёбывается слезами мальчишка,- баба…
-Миленькай миленькай, да рази я…да не отдадут тебя, старая я, охохонюшки, я ить не бабушка тебе, Витюша, а прабабушка. Я, мамку твою, Катерину вырастила, тебя вынянчила, золотко ты моё, внучечек ты мой ненаглядный.
А потом приехала большая светлая машина и забрали Витюшку в город.
Ох, и тяжело ему было.
Отец, не смотря в глаза Витюшке, сказал что теперь будет Виктор, так и сказал, Виктор, жить с ними. С отцом Витюшкиным, Владимиром Ивановичем и его женой, Марией Николаевной.
Целую неделю Витюшка боялся из комнаты выйти, плакал тихонечко, да в окно глядел, всё ждал что бабушка вдруг за ним приедет.
Позовут есть его, а он качает головой, не хочу мол. А ночью проберётся на кухню, хлеба стащит, да воды.
Поест хлебушка немного, а остальное на сухарики, на батарею положит горячую, они и высохнут за ночь, а утром в наволоку, что бабушка дала, положит и под матрас спрячет.
Мачеха нашла, отцу показала, тот так строго на Витюшку смотрел, Витюшке так стыдно было.
-Виктор, разве мы тебя не кормим, ты брат, что это такое выдумал? Садись со всеми за стол, кушай сколько хочешь.
Начал Витюшка со всеми к столу выходить, да только сухари сушить не перестал, стал прятать просто получше.
Витюшка плакать перестал, но всё так же дичился, боялся что сейчас мачеха свой характер и покажет, как дааст Витюшке по рукам, или за волосы из-за стола вытащит и выбросит на улицу, на мороз.
Приезжали тётя Оля и дядя Степан.
Тётя Оля что -то шептала Марии Николаевне, вроде зачем взяли Витюшку, а дядя Степан весело подмигнул и подарил пистолет, и книжку с картинками.
Настало лето, Витюшка тихонько во двор стал выходить, там с ребятами познакомился.
С мачехой никак не контактировал, только она спросит что-то, Витюшка весь сожмётся, голову в плечи втянет и молчит.
А тут ещё Васька, друг новый, сказал что мачеха у Витюшки змея, потому что папку из семьи увела, он Васька точно знает, у него тоже змея – мачеха папку из семьи увела.
Так он, Васька, по наущению мамки, когда папка его забирает, он тихонько пакостит мачехе.
То туфли ей исцарапал вилкой, то порвал юбку, то в суп уксус налил, она орёт, папке жалится, а Васька глазами хлопает и плачет, что это не он, что она специально. У папки с мачехой скандал, а им с мамкой радостно, так и надо этой змее.
– Вернулся папка, добили мы его с мамкой,- говорит весело Васька.
-Куда вернулся, -не понял Витюшка
-Домой вернулся, к нам с мамкой, – говорит Васька. – Только опять ушёл, ну как ушёл, мамка выгнала его. Пить начал, драться. Мамка и выгнала.
Пришёл Витюшка домой, взял и гвоздём на улице найденном, исчеркал все туфли этой…мачехе…Спрятал гвоздь в карман, а туфли в шкаф поставил.
Вечером пошёл мыться, снял штанишки, а гвоздь выпал и покатился, зазвенел по кафельному полу. Мачеха подняла его, посмотрела.
-Витя, – спросила тихо, – он нужен тебе?
Витюшка голову в плечи вжал и молчит, так ему стыдно стало вдруг.
А потом мачеха туфли эти надеть захотела , а они…
Продолжение >>Здесь