– Ну конечно я шучу, просто вспомнилось что–то. А ты уже не такая Любашка–Пугашка, какой была в детстве! – захохотала Вера.

Когда мы пришли обратно к берегу и сели на покрывало, я вспомнила, что у меня в сумке лежала упаковка того самого печенья «Бельгийка».

Я достала его из сумки и предложила Вере:

– Помнишь? Делим как обычно? – улыбнулась я ей.

Вера расплылась в улыбке в ответ и как–то с особой нежностью посмотрела на меня.

Я открыла упаковку. Внутри было всё также – 7 печенек. Я три достала для себя, а упаковку с четырьмя печеньками протянула Вере. И мы тут же стали их уплетать.

Печенье оказалось не такое уж и вкусное, каким казалось раньше, в детстве. Слишком приторное и сухое. В детстве, почему–то, всё кажется слаще и вкуснее.

– А сейчас я беременна, Вер! Только что–то плоховато беременность протекает. Врачи ставят не утешительные диагнозы.

Вера, жуя печенье, погладила меня по животу:

– Девочка у тебя будет. Точно в срок родится. На, передашь ей. – С этими словами Вера протянула мне букет желтых цветочков – «куриной слепоты».

Я взяла, но такому подарку особо не обрадовалась. Но все это я быстро забыла, ведь все мои мысли были заняты словами Веры – что у нас родится девочка.

– Что завтра с тобой будем делать? – спросила я свою сестру–подругу.

– Завтра мы с тобой не сможем увидеться. Пора мне. Я и так еле вырвалась к тебе ненадолго! – Как–то с грустью произнесла Вера.

– Как это? Ты только приехала! – удивилась я, отказываясь верить в то, что завтра мы не сможем повидаться.

Вера замолчала, вглядываясь на гладь реки, надкусывая уже четвертое печенье.

– Вер! А давай на спор!!! Если переплывем реку, то ты не уедешь! А? Помнишь, как тогда! – сама от себя не ожидая, выкрикнула я.

Тут же вскочив, я стянула с себя сарафан и забежала в воду.

Вера что–то бормотала в след, но я особо уже не слышала. Я забегала в воду все глубже и глубже, дразня подругу. Я точно знала – она навряд ли откажется от нашего пари. Не отступит точно. Вера всегда была азартным человеком. И даже в самых безумных идеях была в первых рядах.

Когда воды стало по плечи, я стала плыть. Оглянувшись назад, я увидела, что Вера только заходит в воду. Всегда она отставала. Верка везде была первая, но вода – это была моя стихия. Здесь мне не было равных!

– Переплываем, и ты не уедешь! Задержишься на пару денечков! – крикнула я ей, и поплыла дальше.

Доплыв до середины реки, я услышала немного позади себя Веркин крик:

– Помогите! Тону! Помогите!

Я оглянулась назад, и увидела, как голова подруги то пропадает под водой, то на несколько мгновений появляется.

Когда я хотела развернуться и поплыть к ней обратно, мои ноги потянуло вниз с невероятной силой. То самое течение, которое безжалостно засасывает вниз. Я стала жадно вдыхать воздух, когда мне удавалось выныривать.

Тут я вспомнила, как меня учила мама – если тебя начинает затягивать вниз, то нужно набрать побольше воздуха и нырнуть глубоко. А потом резко оттолкнуться ногами от дна и проплыть под водой течение, стараясь плыть ближе ко дну.

Я так и сделала. Это было очень страшно. Тебя и так тянет вниз, и ты барахтаешься из последних сил, словно сопротивляясь стихии. А это нужно нырнуть вниз. Самое трудное – преодолеть себя и чувство самосохранения.

Когда я вынырнула снова – до берега оставалось всего несколько метров. На берегу собрались взволнованные спасатели и какие–то мужички, которые рыбачили неподалеку. С ними стоял тот самый Зоська.

Когда я стала выходить из воды, ко мне кинулись спасатели.

– Любашка! Ты что ли это? Ты что творишь? Того раза что ли тебе не хватило? Жизнь ничему не учит? Ты тогда чудом выплыла! – стала по–доброму, как–то с заботой, ругаться старичок Зоська.

Я смотрела на него и смеялась сквозь слезы.

– Мы переплыли, Вер! Ты завтра не уезжаешь, слышишь? – закричала я, улыбаясь и плача одновременно, все еще смотря на Зоську.

– Любашка! Господи! Приди в себя! Что с тобой? Какая Вера… Что ты несешь… Тебя тогда, в 16 лет, чудом обнаружили, барахтающуюся в воде. Веру спасти тогда не смогли…

Я уставилась на старика, затем перевела взгляд на гладь воды. Спасатели накрыли меня пледом, как тогда… В тот самый день.

В тот самый день я тоже стояла на берегу, спасатели меня накрывали пледом и держали за руки. Я вырывалась, смотря на воду. В воде, ровно посередине реки, лежала Вера. Лежала лицом вниз, а ее волосы расплылись вокруг головы веером.

– Вера! Доплывай! Вера! Пустите меня к ней, зачем вы меня держите! – вопила я тогда, шестнадцатилетняя девчонка, которая в силу возраста недопонимала все до конца. А может и понимала, но отказывалась верить в происходящее.

– Успокойся, детка! Слишком поздно! Не спасти ее! Сейчас ее доставать будут, иди домой. Не надо тебе на это смотреть!

Все воспоминания пронеслись перед глазами, словно это было еще вчера. Как я могла забыть все это?

– Вера! Вера! – закричала я во весь голос. А потом опустилась на колени и разрыдалась.

Зосимов сел рядом и приобнял за плечи.

– Девочка моя! Зачем ты в воду–то полезла! Зачем ты вообще сюда приехала через столько лет! Я слышал, ты потом с горя отказывалась верить, что Веры не стало. Зачем ты сейчас, через столько лет, решила повторить все это!

Через некоторое время, когда я вдоволь наплакалась, спасатели на лодке довезли меня обратно до противоположного берега.

На моем покрывале лежала упаковка печенья – в ней 4 штуки – это Веркины.

В тот же вечер за мной приехал Вова.

– Почему? Почему мама, почему ты – вы скрывали, что Веры больше нет? Почему вы выставляли так, словно она есть, но просто живет где–то далеко? – я злилась, но мой голос был спокойным, без нотки каких–либо эмоций.

– Так сказала мама. Она долго тебя лечила. Ты не смогла пережить, что Веры не стало. Несколько лет терапии у психиатра не принесли результата. Поэтому психиатр предложил, что нужно просто согласиться с тобой – что Вера есть. А ее отсутствие объяснять тем, что просто живет далеко–далеко. Может, это не лучший вариант, но зато так было лучше для тебя.

– А почему Бельгия? Почему Вера якобы уехала именно в Бельгию? Первое, что пришло вам в голову?

– Нет! Ваше любимое печенье потому что – «Бельгийка», – как–то виновато улыбнулся Вова и тут же стал вновь серьезным и задумчивым.

Через несколько месяцев у нас родился ребенок. Точно в срок. Девочка.

Мы не раздумывая, назвали ее Верой.

На осмотре врач осторожно сказал, что наша дочь слепая:

– Вера, ну опять ты за свое! Перестань! Я же знаю, что ты шутишь…

Автор: Житейские истории