— Не знаю. Просто это же первая любовь, со школы, понимаешь? Я ведь и не пробовала с другими встречаться, а вдруг это не моё?
— Я не поняла, ты любишь Витьку или нет?
— Люблю.
— Боишься?
— Не боюсь…
— Кать, а давай на спор, что боишься?
— Ты сдурела? Это вообще не шутки, — возмутилась Катька.
— Какие уж тут шутки. Перед нами реальный трус из пепла возрождается. Событие мирового масштаба, так сказать, — затянула Дашка.
— Ну ты, блин… — Катя не могла найти слов, подходящих для описания чувств, испытываемых к подруге. — А спорим тогда, что ты на права не сдашь?
— Вот зараза… — выругалась Дашка. — Знаешь ведь, куда бить. Ладно, спорим!
***
— Катька, а спорим, что ты дочку Дашей не назовешь?
— А ты свою Катей тогда!
— Спорим!
***
— Алло, Кать, привет, как ты? Поедете с нами в отпуск в июне? Димка целый дом на море снял, возьмём детей, отдохнем, как раньше! — звенел голос Дашки в трубке, когда Катя еле живая смотрела в потолок, лежа на диване после трудного рабочего дня.
— Меня шеф не отпустит, — всё, что смогла она выдавить из себя в трубку.
— А спорим, что ты просто боишься спросить?
— Даш, мы ведь не дети. Может, хватит уже?
— Струсила, да? Ну так и скажи.
— Я не струсила… Я просто знаю, что не отпустит.
— А ты попроси. Спорим, что отпустит?
— Хорошо, а ты тогда иди и прыгни с парашютом.
— Кать, ты сдурела? Знаешь же, что я…
— Что? Боишься?
— Нет! Не боюсь! Спорим!
***
— Алло, Катерина Алексеевна, привет! Как сама? Всё лежишь? — зазвучал в динамике бодрый старческий голос.
— А-а-а, Дарья Васильевна, ну здравствуй, здравствуй, дорогая. Лежу, да. Ты как? Как внуки? Как Дима?
— Ой, сплошное веселье. Вчера так шумно футбол смотрели всей семьей, что соседи полицию вызвали, — засмеялась Даша. — Витька говорит, что ты от операции отказываешься. Совсем сдурела?
— Даш, только ты не начинай… Не нужна она мне, операция ваша, я нормально себя чувствую.
— Врачам лучше знать, — холодно отрезала Даша, резко изменившимся голосом. — Давай не дури. Собирайся, я за тобой приеду, и вместе отправимся, без разговоров.
— Не поеду, Даш, не хочу.
— Струсила?
— Пожалуйста, не надо…
— Значит, трусиха? Давай на спор, что боишься?
— Да иди ты! — Катька бросила трубку.
— Говорил же, что не согласится, — махнул рукой Витя, допивая чай, который ему приготовила Даша. Он завалился к ней домой с утра пораньше весь в слезах и рассказал про недуг жены и ее отказ от необходимой операции.
— Не боись, дай ей время, — уверенно сказала Даша, подливая чай в кружки.
И точно, не прошло и десяти минут, как телефон брякнул, оповестив о сообщении.
«Хорошо, спорим. Но тогда давай поспорим еще, что ты выучишь наизусть всего «Евгения Онегина» к Новому году!»
— Ну вот, — показывая сообщение мужу Кати, улыбнулась Даша, — я же говорила. Только мне теперь из-за вас придется в библиотеку переться…
«Спорим!»
***
— Привет, моя хорошая, ну как дела? Как самочувствие?
— Привет. Да супер всё. Уже полгода как ничего не болит. Спасибо тебе и Витьке, что вы меня тогда спровоцировали, если бы не вы… Да что это я. У вас как?
— Всё по-старому. Живём, ругаемся, миримся, радуемся каждому дню. Кать, я тут подумала… А спорим, что ты боишься ехать на все выходные со мной в тур по Золотому кольцу?
— Да что тут спорить, поехали, — улыбнулась в трубку Катя. — Мама права была, ты же не отвяжешься.
— Это точно.
***
— Кать, а давай на спор, что ты в лужу не прыгнешь? А? Кать, ну чего ты молчишь? Струсила, что ли? — Даша сидела на лавочке, которую недавно установили рабочие, и смотрела на фото лучшей подруги, врезанное в мрамор. — Кать, ну хочешь, я дверь туалета поцелую? — она не могла поверить в то, что последнее слово будет за ней. Она всегда была уверена, что этот спор не имеет конца. А тут… Никакого ответа… Или?..
Даша опустила глаза и почти у самой плиты увидела надпись, прикрытую цветами. Она аккуратно отодвинула их рукой и прочла: «А давай на спор, что ты не проживешь еще много-много счастливых лет, прежде чем мы снова увидимся?»
— Спорим!
Александр Райн