— Мама нас строго воспитывала, — наконец продолжила она. — Каждой отмерялся одинаковый кусочек хлеба, и делиться с другими не разрешалось. На самом деле, делиться со мной — я же была самая младшая, и все пытались отдать мне самый вкусный кусочек. Она всегда это пресекала. И вот старшие три сестры приспособились и прятали четвертинки своих порций в карман. А потом, когда мама не видела, отдавали их нам — мне два кусочка, а Ниночке один, она была старше меня на два года. Так было всю войну.

Знаешь, я только потом поняла, чего им это стоило — голодным, уставшим, отрывать этот драгоценный кусочек от себя. И старалась отблагодарить как могла, но они только отмахивались, говорили, что очень боялись, что я не выживу, такая я была слабенькая и худенькая. Очень меня любили.

По щекам бабы Маши текли слезы. И по моим тоже. Я вспомнила, как хитростью отбирала у младшей сестры шоколадку, и жгучий стыд опалил меня.

— В молодости у меня было много поклонников. Ты не смотри, это сейчас я старая и морщинистая. А тогда я была красавицей с тугой косой до пояса и сверкающими синими глазами. Но я решила, что не могу потратить свою жизнь, подаренную мне сестрами, на чужого человека. И взяла на себя сначала заботу о матери — отца, как ты знаешь, убило на фронте. А потом я помогала сестрам — сидела с их детьми, пока они доучивались в вечерней школе, забирала детей из сада… Ну, в общем, ты знаешь — твоя мама у меня как-то год жила, пока бабушка твоя на вахте была. И ни разу я не пожалела о своем решении. Дети у меня — это дети моих сестер. Ну а муж… Можно и без него счастливо прожить…

В тот вечер я впервые съела весь суп из своей тарелки и весь хлеб, который положила мне бабушка. Ни разу больше я не выливала тайком нелюбимые щи в раковину. И никогда не отнимала у младшей сестры сладости.

Автор: Здравствуй, грусть!