– Эх, – Екатерина тяжело вздохнула, – верно, Тоня, ничего хорошего-то и не было в моей жизни. Одна радость – Семен. А сейчас и он мной только пользуется. Хоть бы раз поинтересовался, не болею ли я, или пожалел:
– Ты, мать, пойди приляг, замаялась же за весь день, – такого она от сына, вероятно, никогда не дождется. Пока только она Семену твердит:
– Сходил бы на рыбалку что ли. Поди, голова уже идет кругом от этого шума. Вы хоть немного детей воспитывайте, они же даже слова «нельзя» не знают. Давече Степке сказала, что нельзя трогать утюг, так он вытаращил на меня глазенки, так и не понял, к чему я это сказала. А ему ведь скоро в школу. Пора, сынок, заняться детьми.
– Ты бабушка, вот и занимайся. Опыт уже есть. Соне некогда, она жалуется, что на пацанах все гором горит. Пенсия-то твоя когда?
– А твоя зарплата когда? Почему вы разеваете рот постоянно на мою пенсию?
– Мать, так мы же одной семьей живем, у нас общий котел. Какие могут быть вопросы? – Но никто Екатерине не виноват, что согнулась перед сыном в три погибели. А к словам Антонины надо прислушаться. Да и Валентина тоже дело говорит.
– Дура ты, Катя, сразу, как только Семен приехал к тебе, надо было указать им свое место, тогда бы они тебя уважали. Пока еще непоздно, пересмотри свою жизнь. Хотя о чем я говорю, ты смолоду была такая. Все надеешься, что люди оценят твою доброту. Не в таком мире мы живем, да и раньше он такой же был. – Ну разве могла Катя возразить, если характер у нее такой.
Женщины сидели за столом до тех пор, пока с улицы не послышалось мычание коров. Тут уж Екатерина не смогла усидеть. Весь день внуки без присмотра, да и сын приедет с работы, а на плите пусто.
– Чего встрепенулась? – Антонина подошла к родственнице, руки положила ей на плечи и придавила к стулу. – Пока не усвоишь, что тебе начинать надо новую жизнь, никуда ты отсюда ней уйдешь. Семен и сам сможет картошки пожарить, если у твоей снохи руки не из того места растут. – И затянула песню «Катя, Катерина…» женщину тут же ее подхватили, до конца не допели и рассмеялись.
– Это точно, не поверишь, Тонь, представила картину: хозяйки гонят скотину, а Катина семья выстроилась вдоль забора и выглядывают ее. – Валентина просто закатывалась от смеха. – Мне такое и во сне не приснится. Петька хоть и наседает на меня до сих пор, но вы же знаете, шею я перед ним никогда не вытягивала. Пусть дома шаром покати, а у меня душа никогда не болела. Найдут, что поесть. Тем более сейчас на огороде всего полно. Морковку погрызут и уже будут сыты. А взрослые пусть голодают, если лень засучить рукава…
Домой Екатерина вернулась уже затемно. Семен сразу накинулся на мать.
– Ты где была? Ополоумела, что ли? Все голодные, и я жрать хочу, не обедал, пирожок не на что было купить.
– Правда? Сынок, по-моему, ты кое-что забыл. Со всеми этими претензиями ты должен обращаться к жене. Вот где она? Опять с телефоном в руках валяется?
– Мам, Соня…
– Все я знаю. Тобой беременную, меня загоняли на стог, не думали о том, что через две недели мне рожать. А эта седьмой месяц дохаживает, и у нее сил нет семью накормить? Прости, я наеденная, была в гостях а Тони, вы уж тут как-нибудь без меня обходитесь, а мне надо полежать.
– Мать, ты пошутила?
– Нет, это не шутки. С внуками буду ходить только на детскую площадку, как все бабушки. А остальное время пусть родители с ними проводят, а то они забыли, что у них семеро по лавкам. Да, забыла, я уже не в том возрасте, чтоб спать на сундуке. Пора бы вам мне спальню освободить.
– Точно сбрендила. Тетя Тоня тебя подучивает? Сама неделями не видит своих внуков и тебя этому же настраивает. Где, по-твоему, пацаны спать должны? С нами на диване? И как ты себе это представляешь?
– Так же, как и ты. Вы куда их рожаете? Дом не резиновый, его не растянешь. Мало места, думай о своем жилье, а то смотри, какое пузо уже отрастил. У мужиков в пятьдесят меньше, а тебе только тридцать. – Семен психанул, выскочил на улицу. Внуки присмирели, а Сонька хоть бы нос свой показала.
– Ну что, Степан, ты старший, тебе и кормить свои братьев ужином, пошли, буду учить яичницу жарить. А ты Ромка готовь бутерброды с маслом. – Мальчишки смотрели на бабушку и ничего не понимали. Но она взяла в свои руки еще не окрепшие ручонки внука, помогла нарезать хлеб, показала, как ложкой намазывать масло. Степан к этому времени разбил несколько яиц на сковороду вместе со скорлупой, пришлось ее вылавливать. Общими усилиями дети были накормлены.
Пришлось ей спать на старом месте, за печкой. Но на следующий день Екатерина вытеснила внуков из своей комнаты, принесла из кладовой старенькие матрасы, которые ждали, когда их место будет на свалке. Расстелила их посреди зала, накрыла старенькой простыней, кинула подушки, подошла к снохе.
– Поднимайся, лежанку я тебе приготовила, дай хоть моим косточкам немного понежиться.
– Вы меня выгоняете?
– Не мешало бы. Только куда вы пойдете в зиму? На дворе уже осень, живите уж до весны. – Что сноха напела Семену, Катя не слышала. Только на следующий день сын подогнал к дому уазик, погрузил вещи, детей, помог своей утке забраться на переднее сиденье, не забыл обозвать небесной царицей мать и укатил в неизвестном направлении, потому что от него до сих пор ни слуху, ни духу.
Первое время с ума сходила, не находила себе места, тишина ее просто съедала. А сегодняшнее утро, будто открыло ей двери в новую жизнь, тихую, спокойную. Женщина имеет полное право пожить для себя, так, как ей хочется. Болит душа за сына, надеется, что его сердце недолго будет ледяным. Пригреет солнышко, оно обязательно растает.
Автор : Мир глазами пенсионерки.