— С чего красить начнём?
С кого, было понятно и так. Вначале покрасит подружку. Та Галькины планы разделяла не очень. Но подчинилась. Галька старше, к тому же, ей капюшон отдала. А это не маловажно. Решили начать с задницы, если эксперимент не удастся, под штанами видно не будет. Подружка оголила заднюю часть. Галька обмакнула бумажную кисть в чернила и щедро покрасила худые ягодицы подружки. Та осталась стоять буквой «ЗЮ», Галька сидела на полу и безо всякого удовлетворения взирала на плоды своих трудов. Перевела взгляд на букварь. Цвет явно отличался от негритёнка на обложке. Было ясно, что эксперимент не удался.
-Поди, не глянется? –спросила подружка.
-Не-а- ответила Галька.
— Ага- завопила Галькина подружка- я что ли одна с синей жопой ходить буду!
-Пошто одна?- возразила Галька- сейчас ты мне красить будешь.
Сказано-сделано. Чернила на заднем месте высохли. Девчонки надели штаны. Галька вылила чернила в огород и подружки убежали на улицу. Про это можно было бы забыть. Галька и забыла, вечером поела и уже ложилась спать. Услышав стук в сенях, щучкой нырнула под стёганое лоскутное одеяло и сделала вид, что крепко спит. Она поняла, что к ним спешит подружкина бабка. А этот визит ничего хорошего не сулил. Галькины опасения оправдались. Бабка Чебычиха прямо с порога завопила, обращаясь к бабоньке.
-Где твоя Васся?
-Да спит, поди, за день-то умаялась.
-А ты её жопу нынче глядела?
-А чего на неё глядеть, чё с ей станется?
-А ты глянь! Твоя Васся моёй Гальке всю её чернилами вывозила! Так и у твоёй-то тоже вся синяя!
Бабонька кинулась к Гальке, рывком стянула с неё одеяло и заголила штаны. Факт был налицо. Вернее, на жопе. Так что, на ночь глядя, Гальке досталось хворостиной по синей заднице. Надо сказать, что цвет на боль не повлиял. Было больно. Галька, крайне обиженная вероломством подруги, на другой день, с утра пораньше, кинулась к Чебыкиным. Прямо с порога заявила, чтобы немедля отдали зелёный капюшон, подаренный ею накануне. Подружка зашлась истошным криком, с капюшоном расставаться не хотелось. Но Галька была крепка в своей позиции — капюшон немедля вернуть! Бабка Чебычиха отдала капюшон. Не отдавать-себе дороже. Галька не уйдёт, пока не получит его. Галька схватила капюшон и кинулась прочь. Бабка вслед успела крикнуть, что вечером всё расскажет бабоньке.
А насрать! Капюшон-то уже у Гальки! И она его теперь подарит кому-нибудь другому. Вот только подумает, кому. И подарит. Или себе оставит. Пусть будет два капюшона. Правда, зелёный Гальке маловат, но ничего. Ближе к обеду пыл у Гальки поугас. И капюшон, лежавший на лавке под образами, не радовал. И было жалко подружку, у которой теперь нет капюшона. А у Гальки их два. А на что Гальке два капюшона? Она сидела и терзалась мыслями, как вернуть подружке подарок. Всё разрешилось обычным путём. Бабонька вернулась с фермы, Чебычиха нажаловалась ей, и та заставила Гальку вернуть подружке капюшон. А хворостина опять исполнила своё предназначение и оправдание своему стоянию в углу. Правда, била бабонька внучку не больно. Пару раз взмахнула хворостиной, чуть задевая Гальку. И при этом прятала улыбку…

Заболела Галькина бабонька. Надобно ехать в район, в больницу. Куда Гальку девать? Конечно, к деду Сидору. Это отец Галькиной бабоньки.  Галька его не больно жалует. Да и он Гальку тоже. Галька его не любила и за то, что его звали Сидором, а бабонька, когда лупить собиралась, всё время говорила, что будет драть её, как сидорову козу. Главное, что козы у деда не было, но Гальке всё равно доставалось. Нынче Гальке ночевать у деда. И спать придётся под образами на лавке. Дед у Гальки кержак, а потому шибко в доме не разгуляться. Ложку дедову брать нельзя, кружку тоже. И из общей чашки она тут не ест.

И в горницу Гальке ходить нельзя. А там так баско (красиво) всё. Шкапчик резной. Кровать с шишечками, на которой никто не спит. И одеяло лоскутное,красивше, чем у бабоньки, и подзор под покрывалом. А ещё потолок голубого цвета, краской крашеный, а на ём цветы красивые. И двери, которые в горницу закрываются. А ещё стол для Библии. И сама Библия огромная( или так Гальке кажется) и закрывается на замок. Вот до Библии Гальку допускают. Иногда дед открывает Библию и велит Гальке чтить. И Галька чтит, переворачивая толстые страницы. Иногда позволяет перелистывать по две или три страницы, но дед чутко бдит, он Библию наизусть знает, а потому ей попадает за хитрость. Читает Галька Библию и думает, и на что училась старославянскому! Дед, как прознал, что Галька читать научилась, мигом усадил её за Библию. А там буквы каки-то не таки. Крупные и красивые. Слова тоже непонятные, но дед кажно слово растолковывал, прошло немного времени, и Галька Библию читала уже скОро. Гальке-мУка, деду-радость. Он сказал, что глаза у него плохо глядят, а так, есть кому псалмы читать.
С вечера Галька носилась по деревне, как Саврас безуздый( это дед так говорит), потом баба Уля Гальку загнала домой. Баба Уля дедова жена. Новая. Старую похоронили. Шибко-то баба Уля тоже не новая. Старовата. Галька слышала, как бабонька недавно говорила бабке Чебычихе, что у Галькиной матери новый муж. И вот теперь Галька думает, если мамин новый муж окажется таким же, как баба Уля, то вряд ли он ей поглянется. Гальке баба Уля положила на тарелку картохи и налила молока. Галька смяла всё и сказала, что хочет спать. Ей постелили на лавке, укрыли и она как провалилась. Сон накрыл её, наверное, уже по пути на лавку.
Дед Сидор кинул себе в горнице на пол тулуп, и лёг спать. Около себя поставил большой серебряный чайник. Была такая у деда семейная реликвия. Лет тому чайнику было жутко много. Дед сказал, что ещё при царе отлитый чайник.
Баба Уля спала на полатях. Ночью Гальке захотелось в туалет. Надо сказать, что в деревне, туалета, как такового, не было. Естественную нужду справляли в хлеву, где жила скотина, потом всё это чистилось вместе с отходами от скота.
Галька сучила ногами и терпела, ей совсем не хотелось бежать на улицу, но потом придумала. Дед громко храпел. Рядом стоял чайник с водой, дед, просыпаясь среди ночи, пил воду. Галька справила свою малую нужду в чайник и легла спать дальше. Утром Галька забыла про свою мелкую ночную пакость. Заспала как бы. Дед встал рано, управлялся с бабой Улей по хозяйству. Потом все позавтракали. Галька собралась бежать на улицу, пока дед не заставил чтить Библию. Дед пошёл в горницу и вышел оттуда с чайником в руке. Галька поняла, что ей надо немедленно на улицу, у неё там куча дел. Она уже подошла к двери, когда дед, приподняв крышку чайника, стал принюхиваться.
-Улька, ты иде воду-то для чайника брала?- обратился дед к жене.
-Так, иде? У колодезю -ответила баба Уля.
Дед пивнул из чайника и грозно рявкнул
-а где эная васся?
А кукиш тебе, деда. Галькин след уже простыл. Тем более, что нонче бабонька с району вернётся и ночевать Галька будет дома. А если даже дед придёт бабоньке жалиться, то она Гальку в обиду не даст. Бабонька хоть тятеньку и почитает, но Гальку любит, однако, больше. Это точно. А к деду можно пока и не ходить, не шибко-то он по Гальке скучает. Дед уже старый, борода окладистая, а може, и помрёт скоро. Тогда Гальке вообще можно не бояться. Когда бабонька вернулась, Галька была шибко рада. А та ещё ей и гостинцев привезла.
-Бабонька- ластилась к ней Галька-я тебя шибче всех люблю. Я тебя, когда ты старенькая будешь, летом на саночках возить буду.
Бабонька ласково смотрела на внучку. Она-то уже знала, что недолго Гальке жить в деревне. Галькина мать написала, что летом, как Галька закончит первый класс, она с новым мужем приедет и Гальку заберёт. Так что, жить Гальке в деревне чуть меньше года. И заберут от неё вассю. Училась Галька в школе играючи. Всё ей давалось легко. А большую часть уроков, за свою непоседливость, Галька проводила в углу. За счётами. На которых умудрялась, стоя наказанной, считать. Две косточки, плюс две косточки, получится четыре и так далее. Результат счетоводства непременно объявлялся громко на весь класс.
Если учительнице Галька надоедала, её попросту из класса выставляли, но окна-то никуда не делись! И ученики видели радостную Галькину физиономию в окне. Учебный год прошёл незаметно. А в конце мая Галькина мать прислала телеграмму, что едет. С новым мужем. Галька ждала приезда матери. И отца тоже. Она не представляла, как они выглядят, но всё равно радовалась.
В день приезда матери бабонька нарядила Гальку в новое платье, в волосы вплела новые косоплётки( ленты). Галька ходила важная и, наконец, показался автобус. Сердце забилось пойманной птичкой. Из автобуса вышла крупная молодая женщина. Она была очень красивой. Галька сразу в ней признала мать. Та присылала фотографию. Рядом с ней встал мужчина. Галька обошла мать, протянувшую к ней руки, и подошла к мужчине. Она буквально впилась в него глазами. Мужчина побледнел, а Галька протянула ему ладошку.
-Здравствуй, папа!
Тот подхватил Гальку на руки и прижал к себе. В глазах у него стояли слёзы. Стоявшие кругом женщины заревели в голос. А Галька обхватила отца за шею и не отпускала. Она теперь не одна! У неё есть мама и папа!
Она даже про бабоньку забыла. Та теперь украдкой плакала всё время, что Галькины мама и папа были в деревне. До самого отъезда плакала. Галька гладила её морщинистые щёки, целовала покрасневшие глаза и просила бабоньку не плакать. Галька её потом обязательно с собой заберёт.
Наступил день отъезда. Вся деревня собралась около клуба, где останавливался автобус. Галька стояла гордая. И не выпускала руку отца из своей.
-Папа, посмотри, как меня здесь все любят!
Галька смотрела на отца снизу вверх.
— Видишь, все пришли меня провожать. А уж, как плакать станут, когда я уеду!
-Нет, дочь–засмеялся отец- это они пришли убедиться, что ты точно сегодня уедешь. А если передумаешь, они всей деревней тебя в автобус запихнут.
Галька хотела обидеться, но передумала. У неё начиналась новая жизнь…
Но это уже совсем другая история.