Мужики возвращались для дозаправки, старались на мать не смотреть – нечего сказать. Ни девочка, ни лодка не находились.

А Наталья, как ни странно, держалась стойко. Как только все это началось, так и отпустило сердце – пришла уверенность, что внучка найдется.

– Мам, скажи, ты поэтому здесь, да? Папа говорил, что ты…, – спросила Катя, когда остались они одни.

– Ой, – махнула Наталья рукой, – Да нет. Глупости. Случайно я. А ты держись, хватит раскисать. Живая она, найду-ут.

— Мам, мам, как жить, если…если …, – опять и опять плакала Катя.

С ними была подруга Катерины Галя, ее муж тоже был тут. Обследовали мужики и берега. Тут же на скамье у реки сидела молодая девушка-фельдшер. Водитель скорой помогал мужикам тут, но был уж стариком, к тому же хромым, в поиске не участвовал.

Услышав гул приближающейся лодки, все устремлялись к мужчинам, но они отводили глаза, разводили руками.

– Борь, подь-ка сюда, – оттянула Наталья зятя в сторону, – А есть по реке место такое: берег будто в светлом плоском камне и церковь в три купола на берегу?

– Церковь? Да есть церкви, полно, но берег такой не помню, – хмурился зять.

Все были усталые, сказывалась бессонная ночь. Они шли своим поисковым планом и вмешательство – только лишнее.

Они перекурили, перекусили, заправили лодку и уехали опять.

– Чего ты говорила? – старик, водитель скорой помощи, подошёл к ней, – Знаю такое место. Только не по Тигровке оно. Это на Ютоке будет. Монастырь там. Но ведь она…

– Съездим? Дорога долгая туда? – она вцепилась глазами.

– Да нет, не больно. Минут двадцать на машине-то. Только ведь зря поедем. Вряд ли…

Но Наталья уж шла к машине.

– Куда это вы? – спросила фельдшерица.

– Да съездим в одно место, просят вон, – отмахнулся водитель, – Все равно без дела сидеть.

***

А у Аси борьба с рекой сменялась отчаянием. Она то хваталась за весло, то плакала. Солнце припекало нещадно, и сейчас разрезанный рюкзак лежал на голове.

В один момент она решила грести стоя. Но лодку качнуло, она наступила ногой на рассыпанное на дне имущество деда. Не порезалась. Но лишь потом, когда лодка начала наполняться водой, догадалась, что не закрыла дедов нож. Видимо наступила на рукоять и лезвие порезало дно лодки.

Ладошками она стала выгребать воду, наивно прикрывать рукой порез дна. Но лодка тонула и тонула. Воды сначала было по щиколотку, потом уж почти по колено. Ася ухватилась за надувные бока, но с лодкой происходило что-то совсем нехорошее – один ее бок вообще уходил под воду.

Ася испугалась очень. До берега далеко, а плавать она не умела. Наступил момент, когда лодка накренилась, и девочка оказалась в воде. Лодка тут же перевернулась, накрыла ее, ударила.

Ася ушла под воду, с открытыми глазами, в панике и страшном испуге, все же вынырнула, ухватилась за край лодки. Теперь уже лодку несло перевернутой, а Ася цеплялась за нее.

И вот странно, плавать она не умела, но в воде было не так уж холодно, и, уцепившись за ремень лодки, последними детскими силенками пыталась тянуть Ася лодку к берегу. Она больше не плакала, не сдавалась, она боролась за жизнь.

И вдруг в один момент почувствовала под ногами твердь. Это был какой-то камень или выступ с камнями. Потому что до берега было ещё далеко, а если шагнуть в сторону – ноги проваливались в глубину.

Но лодку сносило течением, надо было сделать выбор: держаться за нее или… И Ася уцепилась за этот кусок тверди. Он был надёжнее лодки. По крайней мере так ей казалось. Она отпустила лодку, зацепилась ногой за камень и осталась стоять тут.

Над головой ее кружили ласточки, она смотрела на них, на каменистый берег. Понимала, если упустит твердь – утонет. От бегущей воды кружилась голова и она решила смотреть на берег.

Но время шло и шло, на берегу ничего не менялось, а сознание плыло, цепляясь только за одно – держаться ногами на этой мели.

И где-то внутри ещё звучала песенка:

– Скорей до земли я добраться хочу
“Я здесь, я приехал!” – я ей закричу
Я маме своей закричу-у
Я маме своей закричу-у…

И тут, сквозь пелену солнечных бликов, увидела она на берегу какое-то движение. Она уже не понимала, что происходит там, но это придало ещё сил, она держалась.

А на берег спустились Наталья с Леонидом, водителем. Он увидел темное пятно на воде сразу, но принял за камень. Наталья шла впереди, вдруг встала, оглянулась на него и побежала вперёд. Он не успел сообразить, а она уж мчалась ему навстречу.

– Чего в машине есть надувное? Есть? Есть, что не тонет? Скорей, она там! Принесите! Скорей.

Он нашел какую-то небольшую надувную подушку от аппарата, типа грелки и доску. Вернулся бегом, задыхаясь, она уже в лифчике и трусах стояла по колено в воде много левее, махала ему руками.

Он тоже уже видел девочку. Картина эта ужасала. Казалось, ребенок стоит посреди реки, а воды несутся мимо, и сейчас снесут девочку. Догадался – Наталья ушла по течению вверх, чтоб плыть, чтоб ее сносило к внучке.

Но … Не молода ведь. Как же… Но спорить не стал. Сам он плавал плохо.

А она, как ни странно, на вид была спокойна. Положила подушку на доску и поплыла.

А у Натальи состояние было странное. Сначала охватила ее по-осеннему студеная вода, позашлось сердце, но вскоре она уже уверенно плыла вперёд, в глубину. Доска мешала очень. Плавала она хорошо, с детства, воду любила. Правда, не была в воде реки уж лет десять. Как-то не принято было у них купаться в столь солидном возрасте.

Но сейчас пришла уверенность и какая-то здоровая злость на свою немощь – внучку она спасет. И пусть только попробует ей кто помешать! Сейчас вот конкретно мешала доска, и она опустила ее. С одной подушкой плыть стало легче.

Течение несло быстро, а она ещё не сравнялась с Асей, она направилась левее, начала грести против течения, стало тяжелее, но она, как спортсмен, считала гребки и не думала ни о чем. Даже об Асе не думала. Ася была сейчас целью. Как бездушный предмет, как фокус, к которому надо стремиться , а потом взять и доставить его на берег.

Оглянулась – ага, можно расслабиться, она примерно там, где надо. Теперь важно – не промахнуться. Навряд ли победит она течение, если снесет ее мимо.

Наталья никогда никого не спасала, но сейчас как-то интуитивно многое сделала правильно. Она не окликнула внучку. Совсем не окликнула. Она приземлилась на тот же выступ неожиданно, обхватила ее свободной рукой.

Ася забила ручками по воде, вытаращила на нее глазенки. И Наталья поняла – хорошо, что не окликнула, Ася сейчас плохо соображала, что происходит, она была в глубоком стрессе. Окликнула бы, оторвалась бы внучка от этой отмели, и тогда…

– Тихо, тихо, Асенька. Я бабушка Наташа, с тобою я. Тихо, – прижала к себе внучку и ужаснулась холоду ее тельца и синеве губ.

Но быстро взяла себя в руки. Нет – эмоциям. Всё потом.

Ей тоже надо было передохнуть, она одной рукой обнимала Асю, просила ее стоять на выступе. А потом тихо зашептала ей на ухо.

– Я поплыву, и тебя потащу. Ты будешь держать вот это, – она сунула ей подушку, и тут увидела, что подушка совсем обмякла, – Поняла? – спросила строго, почти грубо.

Ася кивнула, молчала.

– Ася, ответь. Скажи вслух – поняла?

Ася пыталась, но кроме “пэ-пэ”, произнести синими губами ничего не смогла.

– Ладно. Вперёд! Держись вот так. Вот так…

Наталья посмотрела на берег. Леонид стоял напротив них, а сзади него – машина скорой. Каким-то образом он ее смог перегнать прямо на берег, на камни. Конечно, их отнесет. Машину можно было поставить левее.

Но сейчас важнее было настроить Асю. Чтоб не запаниковала, чтоб не утопила ее, и не утонула сама.

– Ася, будешь сильного работать ногами. Держаться за меня и работать ногами. Ты сможешь, – сказала уверенно.

Но как только из-под ног внучки твердь ушла, пришла к ней паника. Она заваливалась на подушку, а подушка уходила под воду, тогда она бросила ее и начала руками и ногами цепляться за Наталью.

Наталья подушку успела ухватить. Гаркнула громко:

– Спокойно! Успокойся. Держу тебя!

Она и правда обняла ее, работая под водой ногами. И тут поняла, что лучше, удобнее будет плыть на спине.

– Ногами, Ася. Бей! Бей!

Дыхания не хватало, но Ася сейчас сама держалась за ее шею, вроде поуспокоилась. Лучше б – за плечи, но … шок в глазах внучки еще стоял, и Наталья решила, что плыть будет так.

Она гребла и гребла, побеждая метры, не спуская глаз с Аси, даже не смотрела – приближается ли берег и куда их сносит. Она видела берег противоположный, и ей казалось, что несет их мощная и жестокая река по течению, а тот берег совсем не удаляется.

А река, и правда, несла, сердце колотилось. Но бабушка Наташа сейчас была холодна и тверда, как глыба. Что может сделать сила реки против силы удвоенной любви материнской? Там на берегу рыдала и не хотела жить ее дочь, а тут – дрожала в холодных водах ее маленькая внучка.

И эту борьбу двух великих сил наблюдал сверху кружащий орёл, он не улетал, а кружил и кружил над ними. А Наталья лишь раз немного посмотрела на приближающийся берег, дала передышку рукам, которые просто отказались работать, а потом опять толкала и била тяжёлую воду.

А Ася берег как раз видела. Глаза ее оживали, она, наконец, осознала спасение и заработала ножками чаще.

Наталья готова была плыть вечно, она и не поняла, что произошло: вдруг она наткнулась на что-то мягкое, сбилась с ритма, и Ася уплыла из ее рук. Она перевернулась на воде и только тогда все поняла: Леонид, тяжело ступая, по пояс в воде, выносил на руках Асю на берег. Она спустила ноги, почувствовала камни, хотела встать, но ноги не слушались, она опять упала в воду. Тело отяжелело, ноги отказывались его держать. Она пыталась ещё и ещё раз, но результат – тот же.

Через пять минут прибежал Леонид. Только опершись на него, добрела она до машины. Асю он успел раздеть, завернуть в простынь и медицинский бушлат. Он надеялся, что Наталья вот-вот подойдёт сама, но пришлось и ее вести. Даже в машину Наталья забралась с трудом.

– Давай, давай, русалочка… На воде вона какая плыла, а тут…, – пыхтел он, затаскивая Наталью.

Одежда ее была уже тут. Она не стесняясь переоделась, сняла все мокрое нижнее, Леонид растирал ей ноги, дал глотнуть спирта. А она смотрела на Асеньку. Внучка лежала на каталке, свернувшись калачом, торчала только макушка. Она смотрела на бабушку.

И вот теперь бабушка поплыла-а, отпустило напряжение. Неуж она победила… победила эту проклятущую реку, и внучка ее здесь? Наталья упала на колени перед Асей, обняла ее и заплакала.

– Не плачь, не плачь, бабушка, – высунула внучка голую ручонку, гладила Наталью по мокрой голове, – Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны де-ети, – пропела тихонько.

Скорая прыгала на камнях, колени было больно, но Наталья боли почти не чувствовала. Разве это боль?

***

– Мам, а я теперь верю в то, что папа про тебя говорил. Только он шутил, что ты – ведьма. А ты не ведьма, ты – добрая волшебница.

– Ой, скажешь тоже… Хотя … я не против.

Они сидели в больничном дворе. Неделю Катерина пролежала в больнице вместе с Асей. Приезжала домой лишь на похороны свёкра. Сегодня уже поминали – девятый день.

Случай их прогремел на всю округу, приезжали и журналисты, и сотрудники администрации. Наталья этих вопросов и хвалебных од стеснялась, отмахивалась. А на вопрос: “Как догадались, где искать внучку?”, отвечала чистую правду:

– Приснилось.

Никто не верил. Вот разве что Катюша. Наталья отошла от “заплыва” довольно быстро. Конечно, болели плечи, мышцы ног, колени, но это мелочи. Ася шла на поправку. Конечно, настудилась, воспаление лёгких. Обследование прошла полное. Но теперь могла уже остаться в больнице сама. Она много рисовала, ей купили мольберт, краски. На картинах ее – река. Лунная дорожка, лесной берег, луковый восход… Психолог сказала, что все хорошо. Краски позитивные.

Сегодня Катя собиралась уезжать домой. Да и Наталье было пора. Хлопоты с похоронами свата были окончены.

– Ох и ругается уж, поди, там Нюра! – хлопала себя по коленям Наталья.

– Да ладно. Расскажешь всё – простит. А теперь и в газете написали. Возьми с собой.

– Кать, а мне ведь снилось, что ты тонула-то. Хорошо я так видела, четко. Ты, а не Ася. Вот и поехала – тебя спасать, – улыбалась Наталья, она и сама не верила, что привел ее на то место сон. Может случайность?

– Так ты меня и спасла, мам, – посмотрела дочь на нее серьезно, – Разве не спасла? Это река моих слез тебе снилась, в которой тонула я. И не знаю, смогла б выплыть или уже нет? Так что… Хошь не хошь, а добрая ты моя волшебница, – положила дочь матери голову на плечо.

Наталья Павлинова