Пауза на том конце была долгой.
– Я просто услышала твою фамилию. Не могла поверить. И, конечно, позвонила Людмиле.
Светлана молчала. Наконец, спросила:
– Она забрала девочку, да?
– Забрала. И уехала с ней. К нему.
Светлана села прямо на пол посреди кухни. Дочка в манеже заплакала, но она не слышала.
Все, что она когда-то выбрала забыть, теперь смотрело на нее в полный рост.
***
Ночью Светлана не сомкнула глаз. Рядом посапывала Алина. На кухне тикали старые часы, а она без конца гоняла в голове одни и те же мысли:
«Если узнала Таня, вполне возможно, что знает кто-то еще.
И главное – знает ли Андрей? Непохоже… Он же совсем не умеет притворяться».
Она глянула на мужа. Тот мирно спал. Дышал ровно, глубоко. Улыбался во сне.
Светлана встала, пошла на кухню, включила свет. Налила воды. Сделала глоток…
Как ему сказать? Как?
Сказать, что она в одиночку решила: им хватит одной девочки?
Он этого не примет. Не поймет… Не простит.
Рассказать, что твоя мать, с которой ты не разговариваешь десять лет, забрала ребенка и растит его сама? И даже не призналась в этом?
Света прижалась лбом к дверце холодильника.
– Нельзя, – прошептала она – ничего этого говорить нельзя. Пусть все идет, как идет…
***
И время шло.
Светлана по-прежнему хранила молчание.
Каждый день проживала, словно ходила по минному полю. Андрей ничего не замечал. Только удивлялся:
– Ты какая-то… другая. Устала?
– Нет, все нормально.
***
На самом деле, все было далеко от нормальности.
Светлана методично разрушалась изнутри.
Она почти не ела. Засыпала под утро. Резко дергала дочь за руки, если та начинала плакать. Могла сорваться на Артема из-за игрушек.
А Потом, понимая, что не справляется с собой, ревела в ванной, пряча лицо в мокрое полотенце.
Она ненавидела мать. Буквально! Всеми фибрами своей души!
– Как ты могла? – разговаривала она с ней мысленно.
– Ты же знала, что я не хочу этого ребёнка.
– Ты знала, что мне тяжело.
– Ты знала, что мне будет СТЫДНО!
– И ты не позвонила! Ни разу! Не объяснилась! Просто взяла — и уехала…
А еще все чаще в голове Светланы возникал образ: где-то там, далеко, живет девочка. Маленькая. Живет не в интернате, не в чужом доме. С бабушкой.
И чем больше Светлана пыталась выбросить эту картинку из головы, тем яснее понимала: прошлого – не изменить. Не спрятать. Оно будет дышать рядом. Пока не вырвется наружу…
Просто сейчас – еще не время. Сейчас нужно молчать. Пока не начнет говорить кто-то другой…
***
А у Людмилы с Машенькой все было замечательно.
Николай окружил их такой заботой, о которой можно было только мечтать.
Маша была очень спокойной: мало плакала, много спала. Будто знала: ее здесь любят. И ей ничего не угрожает.
Людмила не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой.
Здесь, среди кастрюль, пустышек и пеленок, она наконец дышала свободно.
Николай больше молчал. Так было всегда. Тогда, много лет назад, он тоже ушел без объяснений.
Людмила сначала надеялась, что он успокоится и вернется, потом злилась, потом перестала ждать.
А он, как оказалось, все это время жил один. Не из гордости. Из чувства вины. Не мог простить себя за то, что ушел, что поверил чужим словам, а не женщине, с которой прожил полжизни.
Со Светланой он перестал общаться сам. Поначалу пробовал звонить, писал поздравления на дни рождения, получал короткие: «Спасибо». А потом – вообще ничего. Светлана сделала выбор: вычеркнула обоих родителей из своей жизни.
Николай не стал спорить, принял ее решение. Не настаивал на общении. Просто жил. И ждал. Надеялся, что когда-нибудь все наладится.
И вот теперь в его доме снова слышны шаги. Детские звуки. Маленькие носочки на батарее. Кроватка с желтым пледом, старый резиновый заяц, с которым когда-то играла Света.
Все возвращалось на круги своя.
***
Иногда, когда Маша засыпала, они с Людмилой сидели на веранде. Пили чай в тишине.
Ничего не выясняли. Ни в чем друг друга не упрекали. Просто были рядом.
– Смешно, – сказал он однажды, ‒я даже не знаю, как теперь тебя называть. Жена? Бабушка?
– Люда, – ответила она, – называй меня по имени.
– Людмила и Мария, – повторил Николай, смакуя каждое слово, – хорошо…
Она улыбнулась.
И в этой улыбке было все: прощение, благодарность и надежда…
***
Прошли годы…
Артем, сын Светланы, стал школьником, Алина – бойкой, смышленой девочкой. Она тоже готовилась стать ученицей.
Светлана и Андрей жили как будто счастливо. В их доме было все, что нужно: порядок, стабильность, совместные поездки, разговоры за ужином.
Только в глазах Светланы постоянно жила усталость. Не физическая. Душевная. Глубокая.
Она почти не смотрела на дочь. Не обнимала ее просто так. И почему-то всегда вздрагивала, если слышала чужой детский смех.
Андрей чувствовал: с женой что-то не так. Она почти все время была задумчивой, рассеянной, говорила невпопад.
Но ссор не устраивала. Не плакала. Не жаловалась. Просто жила, будто за стеклом.
Андрей давно прекратил попытки пробиться сквозь это стекло. Он просто оставил жену в покое. Так было проще…
***
А в маленьком поселке за тысячу километров жила девочка Маша. Тоже росла. Тоже собиралась в первый класс.
Она была тихая, вдумчивая, внимательная. Любила рисовать, лепить, читать с дедушкой сказки и слушать бабушкины песни.
Маша никогда не спрашивала про маму. Но однажды, укладываясь спать, прошептала:
– Бабушка, а у меня есть мама?
Людмила на секунду замерла, но быстро нашлась и ласково ответила:
– Конечно, есть, девочка моя. Просто она далеко. Но она тебя очень любит. И однажды обязательно приедет. Я точно знаю.
И Маша успокоилась. Любви бабушки и дедушки ей вполне хватало.
***
Весна началась внезапно. И точно так же внезапно Людмила ушла в иной мир.
Во сне. Без жалоб, без предупреждений. Просто не проснулась…
Николай позвонил дочери. Его голос дрожал:
– Света… Мама умерла.
– Поняла… Я приеду.
***
Светлана сообщила печальную новость Андрею. Просто, без эмоций:
– Мама умерла. Надо ехать.
Он ничего не ответил. Только обнял.
Поехали они вместе.
***
Дорога казалась бесконечной. Внутри у Светланы все горело.
Она знала, что приближается к пропасти. К правде. К расплате. Ей нечем было оправдываться. Не на что надеяться.
И она была даже рада этому: устала жить во лжи…
***
Они вошли в дом. Было тихо. Из кухни доносился запах травяного чая и чего-то сладкого.
И вдруг, Светлана увидела девочку…
Она сидела на полу и играла с куклой…
И Светлане вдруг стало нечем дышать.
Она, конечно, знала, что ее вторая дочь здесь. Но как-то не думала, что у нее… глаза Алины. Манера сидеть, как у Артема. Родинка на подбородке – такая же, как у нее самой….
Девочка подняла глаза. Увидела гостью.
И вдруг, сорвалась с места, подбежала и, подняв голову, спросила:
– Ты моя мама?
Светлана не ответила. Не смогла… Все внутри сломалось.
Вперед вышел Андрей. Он смотрел на девочку как на чудо. Казалось, что перед ним сидит его дочь Алина! Как такое возможно?
И тут он все понял… Его мать и тетушка были близнецами…
– Да, – осторожно ответил он вместо Светланы. – Это – твоя мама.
Он присел рядом.
– А я – твой папа. Мы приехали за тобой.
Маша немного отодвинулась:
– Без дедушки я никуда не поеду, – твердо сказала она. – Мы с ним теперь вдвоем.
Светлана опустилась прямо на пол. Сил у нее не осталось.
Впервые за много лет она не играла роль, не пряталась, не притворялась.
– Как тебя зовут? – спросила шепотом.
– Маша, – так же тихо ответила девочка.
Услышав имя, которым когда-то она хотела назвать дочь, Светлана беззвучно заплакала. Слезы ручьем стекали по ее лицу…
Маша провела ладошкой по ее щеке, вытирая слезинки:
– Не плачь. Мне тоже жалко бабушку, но она велела не плакать, когда ее не станет, – очень серьезно проговорила Маша, – она тебе письмо написала. Сказала, что ты скоро приедешь и я должна тебе его отдать…она, убежала в комнату. Вернулась и протянула Светлане запечатанный конверт.
Светлана взяла его дрожащими руками. Ей даже показалось, что оно теплое…
Светланка, девочка моя. Не знаю, простишь ли ты меня. Я ведь не забирала у тебя дочь. Я возвращала ее тебе. Не могла поступить иначе…
Понимала: ты не готова… Испугалась… Но я всегда знала: ты у меня сильная, настоящая. Приедешь и все исправишь.
Когда вы встретитесь с Машей, просто посмотри ей в глаза. Ты увидишь в них столько любви! Я ведь ничего ей не сказала. И маму мы ждали вместе.
Теперь она – твоя. Береги нашу девочку!
Андрей… Он добрый. Он поймет. И простит. Только расскажи ему правду. И живи спокойно.
Я ухожу с радостью. Потому что теперь вы вместе. Береги папу. Он любит тебя всем сердцем.
Прощай. Будьте счастливы.
Мама.
***
Пока Светлана читала письмо, ее лицо стало мокрым от слез. Она не обращала на них внимания. Просто смотрела на Машу. Словно только сейчас увидела ее по-настоящему.
Потом протянула руки, обняла и крепко прижала к груди.
Голос срывался, но она все-таки произнесла:
– Доченька моя… Не волнуйся… Дедушка поедет с нами.
Маша кивнула и заглянула ей в лицо — внимательно, серьезно, как взрослая.
‒ Тебе это бабуля написала?
Светлана кивнула, не доверяя голосу.
– Да. Так хотела моя мама…
