Валерий зашёл в дом. Бабка Пелагея уже привела себя в порядок, умылась, надела чистый платок, и хлопотала, собирала на стол. Дала умыться Валерке. Минут пять посидели молча, а потом бабка опять заплакала и стала говорить:
“- Когда Иван привёз меня в деревню, я весёлая была, работящая, с людьми дружно жила. Ну и тут думала, обживусь, подругами обзаведусь, но не так всё вышло. С самого начала всё пошло криво. Была в селе первая дама, дочь председателя, не этого, а предыдущего ещё. Этот то не так давно здесь по сельским меркам. Были у дочери того председателя виды на Ивана, хотя он ей никогда ничего не обещал и не любил её. Но девушка своенравная, своего всегда любила добиваться, а тут как это? Ей отказали! Да ещё и жену молодую со стороны привёз. Не порядок.
Начала она войну против меня, не все были согласны с ней, но боялись сильно. И её, и папу – председателя. Крутой был мужик, в дочери души своей не чаял, вот она и творила, что хотела. Поэтому деревня в большинстве встала на её сторону. Были и такие, кто просто молчал, кто-то возмущался, вот дед Матвей, например. Встал на мою защиту, так отослал председатель его зимой на рубку леса, поставил в такие условия, что Матвей заболел сильно, и оглох, осложнение на уши болезнь дала. А у него семья была, дети малые. Посмотрели на это деревенские и решили против председателя не идти.
Прожили мы так с мужем 8 лет. А как муж мой помер, военные раны подкосили, так совсем невмоготу стало, чуть ли не с ружьём приходилось ночью спать. Но помог один случай! Председателя бывшего за его нехорошие дела с работы сняли и уехал он в дальние края. Дочь его к тому времени в городе жила, изредка приезжала, а потом и совсем некуда стало приезжать. Говорят, что-то нехорошее с ней случилось, но не знаю точно, а сочинять не хочу.
Жизнь моя полегче тогда стала, хоть и не общались со мной уже больше по привычке, но издеваться в угоду дочке председателя тоже перестали. Да и мне уже никто не нужен был, очерствело сердце моё, не растопишь.
На мелкие пакости я внимания давно не обращала, но сегодня так сердце прихватило. Ладно, надо мной издеваться, я уж привыкла, но ведь корова! Она в чём виновата? Издавна в деревне кормилицей была, да и существо бессловесное, ответить не сможет. Каким надо быть нелюдем, чтобы корову – матушку так бить, а? Если бы не ты, Валера, да не деревня – забили бы её совсем, а там и до меня бы добрались. Благодарна я тебе буду до скончания моих дней. Молиться буду о тебе”.
Они с Валерой прошли в сарай, Валерка внимательно осмотрел животное, сильных повреждений не было, корова была больше напугана. Её трясло мелкой дрожью и Валера укрыл её лошадиной попоной.
– Главное, чтобы молоко не пропало! – беспокоилась бабка. – Завтра в стадо не пущу, пусть дома побудет денёк, успокоится!
На следующий день к бабке пришёл председатель и с ним несколько деревенских, мужчины и женщины. Они рассказали, что тех парней увезли в город, сдали властям, все были свидетелями, свои сроки они получат.
Председатель обещал проследить за этим делом. А потом сказал:
– Вот, Пелагея Ильинична! Не знаю, что у вас тут было до меня, какие распри, но войну эту нужно прекращать. Хватит! Не дело это, не по-людски как-то. Давно смотрю я на это безобразие и уже хотел вмешаться, но вот случай и помог. Хоть и безобразный случай, но думаю, что дело он своё сделал. Если ты не против, то мы от лица всей деревни прощения у тебя просим и вину свою признаём. Люди хором поклонились бабке до земли.
По бабкиному лицу опять покатились слёзы. И ведь отчество то вспомнил, давно её так никто не называл – по имени, отчеству!
– Что то я совсем раскиселилась!- думала она. – За сутки слёз больше, чем за несколько лет.
Но в душе она была очень рада словам председателя. Хорошим человеком он оказался, хоть и поздно это показал. А Валерий стоял и всё думал:
– Какие тут сказки, тут про жизнь надо писать, про настоящую! Она нам побольше невероятного приносит…
