Восьмое марта на календаре. Все мужчины с цветами с утра забегали. А еще с колечками, духами и кастрюльками. Кто-то зайца или медвежонка любимой женщине тащит. А Сережа спит спокойненько. И похрапывает. Вера в кровати поворочалась. Под подушкой пошарила — может, там ей колечко заготовлено. Но не заготовлено Вере колечек никаких.

Встал Сережа к обеду ближе, поел плотно. И фильм смотреть начал. Смешную комедию. Смотрит, хохочет, Веру тоже похохотать зовет. А она с недоумением на Сережу поглядывает. “Женский праздник, — думает она, — а он комедии смотрит. Это я тут хохотать должна, а не мужчина. Я-то ему на праздник мужской коньяк пошла да купила. И носки еще теплые”.

А время все идет. А они комедию смотрят. Под конец фильма Вере уже и стукнуть мужа по загривку хотелось. И лицо у нее напряженное очень сделалось. Прямо натянутой струной сидит. И излучает раздражение на сто километров радиусом.

А Сережа отхохотался и прессу читать тянется. Выходной день — сиди да читай в удовольствие.

А Вера в окошко пошла смотреть. На глаза у нее слезы наворачиваются. А за окном люди бегают — все счастливые.

— Ой, — громко она носом шмыгнула, — а Петров-то какой веник своей тащит! А Иван Петрович бабке Люсе — набор кастрюль. А Сидорова довольная-то какая идет! У нее в ушах сережки новые. Бриллианты, небось. Блестят как проклятые. Даже мне с четвертого этажа видно. Вот уж Сидоров молодец, вот уж расстарался! Сережа!

А Сережа мумукнул что-то и новости дальше почитывает. А день уж к закату неуклонно катится.

И обиделась Вера так, что и словами не описать. И рыданий уже не скрывала.

— А мне, — рыдала, — где же поздравления?

— А поздравляю, — Сережа от газеты глаза поднял, — и счастья тебе желаю.

— И даже, — Вера всхлипнула, — цветочка не преподнесешь банального?

— А ты же, — Сережа на Веру с непониманием глядит, — отказалась. Ничего же не пожелала. Я и не купил. Коли тебе не надо. Чего я с цветами и кастрюлями к человеку приставать буду, ежели ему ничего не требуется из подарков? Супротив воли-то чего мимозы эти всучивать?

И сидит Сережа такой — глазами хлопает искренне. И даже тоже обиженное лицо уже делает. Зачем к нему претензии, если он ни в чем не виноват?

А Вера все рыдает. Рыдает, что с сухарем живет, а еще и остолопом. А Сережа под нос себе бурчит. “Как, — бурчит он, — понимать этих женщин непонятных? Разве это возможно? Никто этих женщин в жизни не поймет. Сами одно они говорят, а потом другое в виду имеют. И всегда ты у них виноватый получаешься”.

Рукой махнул с досадой и из дома выскочил — за цветочком банальным побежал. Магазинов-то, которые ночами букеты продают, полно в городе.

А Вера к приятельнице ушла. Та выше на этаж жила. Пожаловалась Вера на супруга, поплакала от души. А приятельница Маня — она незамужняя девушка — тоже Веру не поняла.

— Ха, — говорит Маня, — радовалась бы. Муж рядом целый день. Комедии смотрите. Это тебе не любовник. Который прибежит, цветы с духами в руки сунет, страсть быстренько покажет. И бежит домой — супругу таким же набором баловать. А ты сидишь одинокая, слезы льешь. Радуйся, Вера, радуйся.

А Вера рада бы радоваться, но и обида гложет. “Может, и неплохо это, — про себя думает, — цветы с духами получать. И страсть всякую. Чем кастрюли или вовсе ничего”.

Но дома потом с Сережей помирились, конечно. Букет он удачный купил.

Автор: Каналья