Было Лене в ту пору восемь лет и следующие восемь, до шестнадцатилетия, она усердно хранила и берегла свою Палашку. Посвящала она куклу в свои нехитрые тайны, в смелые мечты, в надежды, делилась и горестями, и обидами, и совета просила. Кукла, конечно, молчала… Но Лене казалось, что это именно она вкладывает по ночам ей в голову мысли, подводит к решениям и мягко-мягко, с любовью, гладит её в предутренние часы по голове.
В шестнадцать лет Лена поехала в город, в Пермь. Была она девушкой миловидной, понятливой и скромной, это и помогло ей быстро найти себе работу горничной в семье местного профессора. Надев белый передник, Лена быстро уяснила свои обязанности: убирать комнаты, подавать на стол, помогать хозяйке и дочерям одеваться, открывала двери на звонки, выполняла мелкие поручения за стенами дома, а также, если надо, сопровождала хозяйку в поездках. Ближе к лету семья собиралась выезжать на дачу и тут-то у Лены пропала её целительная тряпичная кукла. Буквально на следующий день Лена заболела сыпным тифом.
Хозяин определил Лену в госпиталь. Лена была уверена, что без куклы она едет туда умирать… Проведя две недели в состоянии между жизнью и смертью, Лена пошла на поправку. В общей сложности она провела месяц в медучреждении, практически не вставая с койки. Конец летнего сезона Лена встретила на хозяйской даче и те два тёплых месяца надолго остались у неё в памяти как самое спокойное время на долгие годы вперёд… Той же осенью прогремела великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года и всю страну понесло галопом на гнедой кобыле в неизвестную даль.
Профессорская семья, в которой работала Лена, сбежала. Лена не вернулась в родную деревню, она вышла замуж за красноармейца. Во время гражданской войны она не раз радовалась, что успела переболеть тифом накануне масштабной эпидемии, когда все госпитали были переполнены и люди тысячами умирали каждый день.
Лена жила в эпоху удивительных перемен. Детство она провела на печи и полатях, успела походить в лаптях и вырасти в настоящей русской избе. На её глазах менялась Россия: революция, Первая мировая, ВОВ… Лена пережила всех правителей СССР, знала обо всех достижениях науки и даже тот президент, который сегодня правит нашей страной, впервые был избран в президенты ещё при Лениной жизни… До восьмидесяти трёх лет она была сотрудником института ядерной физики. Она вырастила четверых детей, восемь внуков и дождалась появления на свет множества правнуков… Её не стало в 2001 году в возрасте девяносто девяти лет.
До последних дней своей жизни Лена сохраняла ясную память и ум. Её любимой историей для внуков была история о тряпичной кукле Палашке и о дедушке домовом. Все годы она временами втайне мечтала, что домовой вернёт назад её куклу. Лена рассказывала внукам, что в доме, где есть домовой, всегда хорошо и уютно, в такой дом хочется вернуться. Дети были уверены, что в бабушкиной квартире точно живёт домовой, потому что от бабушки не хотелось уходить и царила атмосфера радости и счастья. Лена не развенчивала их фантазии… Однажды одна из внучек, уже взрослая, пожаловалась Лене, что в её квартире уж точно нет домового: не успели заехать, как всё начало ломаться, техника сгорала, кот принципиально ходит не на лоток, а под ванную. Лена ей сказала:
– У нас в деревне знаешь как делали, чтобы приманить домового? Брали валенок, привязывали к нему верёвку и выходили в ночь полнолуния на улицу. Держали валенок за верёвочку и призывали к себе домового, говорили что-то вроде “Домовой, домовой, а пошли к нам домой!” На валенок этот ни в коем случае нельзя было смотреть, пока не переступишь порог дома. Ну и ты попробуй, выйди так с обычным ботинком на шнурках.
– А вдруг что-то другое прицепится? – побоялась внучка.
– Да я ж не заставляю, это из деревенских баек мне запомнилось.
Вроде бы и верующая Лена была, и наукой занималась, а продолжала верить в деревенскую мистику, которую впитала с молоком матери… Внучкам её россказни казались интересными сказками и не более, но как объяснить тот факт, что когда бабушка Лена умерла, рядом с ней нашли тряпичную куклу, знатно истрёпанную от времени? Кукла была без лица, в платочке синем и красном платьице наподобие сарафана… Точно такая же, о какой рассказывала им из года в год бабушка. Кукла Палашка лежала у Лены на раскрытой ладони, а сама Лена была удивительно безмятежной и на её губах застыло последнее выражение – улыбка, мягкая и лёгкая, как пёрышко синицы, прилипшее к утренней росе.
