– Он какой? Если Вера с ним встречалась, то, наверное, любила? Я подумала – если я с ним сейчас встречусь, то, может, вспомню.
Наташа опустила голову и явно заволновалась.
– Я хотела сразу сказать, но не знала, как… Понимаешь, похоже, что у Семёна и у Веры все уже не очень было, они вроде как расстались, ему не нравилось, что она не хочет с ним спать, у нас все девчонки в классе уже спят, одни вы строили из себя…
Валя никак не могла понять, что Наташа пытается этим сказать.
– Мне Семён предложил встречаться. Я отказалась, конечно, но врать тебе не буду.
Внутри что-то дрогнуло, Валя попыталась ухватить это странное чувство, но не получилось.
– Не сильно долго он страдал.
Наташа пожала плечами.
– Два месяца прошло.
Что-то не нравилось Вале в этом разговоре. Она молчала, прикидывая – что из того, что говорит ей Наташа, правда, а что нет. А та вдруг, как расплакалась – лицо перекосилось, из носа потекло, выла она, как голодный теленок.
– Ты чего? – испугалась Валя.
– У меня с ним ничего нет, правда! Ты думаешь, что я предатель, да? А я каждый день к тебе в больницу ездила! И молилась, молилась, чтобы ты все вспомнила! Мы же такими подругами были! Да я бы ради тебя от любого парня отказалась, хоть ото всех, и пусть он сколько угодно говорит, что меня любит!
– А он так говорит?
Наташа потупилась.
– А ты его любишь? – догадалась Валя.
Та не ответила.
– Любишь?
– Я вас любила. Больше жизни. И никогда не скажу ему “да”, если ты будешь против.
Валя все же решила с ним встретиться – слишком много всего тут было непонятного, и вообще давно надо было с ним поговорить. Попросила Наташу, та договорилась с Семёном.
Увидев его, Валя почувствовала разочарование: он был невысоким, с короткими светлыми волосами, бледным лицом с красноватыми прыщиками, разве что глаза у него были красивые – большие, темные, с длинными густыми ресницами.
Разговор вышел неловким. Валя спросила, может ли он понять, кто она. Семён опустил глаза и замотал головой. Валя еще что-то говорила, но он все молчал и не смотрел на нее. Права была Наташа, вряд ли он любил Веру, иначе бы давно уже пришел и попытался узнать, жива его возлюбленная или нет. Игорь вон пришел.
– Ну что? – спросила Наташа.
– Если хочешь, можешь с ним встречаться, – ответила Валя. – Я совсем ничего не почувствовала.
Наташа завизжала, обняла ее, принялась целовать своими слюнявыми губами щеки Вали.
– Спасибо, я тебя так люблю! Мы всегда будем подругами, да?
В груди заныло, Валя вдруг вспомнила голос, так похожий на ее голос: «Мы всегда будем вместе, да?».
Дома она снова достала фотографии и принялась рассматривать их. Розовые ленты у Алины, голубые – у Веры. Какой цвет нравится ей, она не знала. Желтый, неверное. Может, она больше не Вера, и не Алина. Она – Валя.
– Ты знаешь, почему это случилась? – спросила Валя у Игоря, когда они встретились тем же вечером. – Наташа сказала, что у…
Голос у Вали сорвался, она не могла произнести слово «утонувшая», а принять то, что она – Алина, пока не могла.
– Почему вы на озеро пошли? – уточнил Игорь. – Да понятно почему, Вера залетела от дальнобойщика, стыдно ей стало. А ты спасать ее побежала. Не вини себя, она сама так решила.
У Вали словно весь воздух из легких выкачали.
– От дальнобойщика? А почему ты никому не сказал?
– А зачем? Чтобы имя твоей сестры полоскали все? Никто не знал, что вы ездили на трассу. Нет, ты не делала ничего, это она. Вы совсем разные были. Ты еще спрашиваешь, как я вас различал. Да по ней видно было, что там целый полк прошел! А ты другая была, чистая, все ее спасти хотела…
Он притянул ее к себе – осторожно, словно фарфоровую куклу. Валя испугалась, что он ее сейчас поцелует. Но он этого не сделал.
Теперь Валя днем гуляла с Наташей, а по вечерам с Игорем. Приближалась школа, в которую совсем не хотелось идти. Игорь предлагал подать документы в училище, чтобы от бабки скорее съехать. Та Валю не особо доставала, но и любви Валя особой не чувствовала, поэтому не знала, как поступить. Ведь еще была Наташа, которой она пообещала, что всегда будет с ней дружить. Как, наверное, обещала когда-то сестре.
– На следующий год в институт поступим, как и хотели, – ворковала Наташа. – На учителя начальных классов. А что – хорошая профессия, нужная. И поступить просто.
Игорь в итоге согласился, что так правильнее будет. И пообещал, что не будет ездить на вахты, устроится поближе работать, чтобы с ней рядом быть.
В последний день лета Валя сама поцеловала его. И сказала бабушке, что она вспомнила, что она Алина. Но больше ничего не помнит. Ничего.
***
Они дружили с первого класса. Вера и Алина, конечно, сидели вместе, а Наташа, словно верный оруженосец, одна, на парте позади них. Она, по сути, и была оруженосцем – бегала для них в столовую, занимать очередь, давала списывать домашку, приносила пакет со спортивкой из раздевалки и так далее. Где-то в классе пятом она попыталась вырваться из этого плена – несмотря на свое безмерное восхищение сестрами, которые походили друг на друга, словно две капли воды, ей захотелось, чтобы ее тоже замечали и слушали, а не как Вера и Алина, которые слова ей вставить без разрешения не давали. Тогда Наташа подсела к Алёне Рябушкиной и перестала провожать близнецов до дома.
Они сначала вроде как не поняли, что происходит, даже не заметили, что Наташа отсела. Но когда она отказалась бежать в столовую им за калачами (которые, между прочим, всегда покупала на свои деньги, потому что у Веры и Алины не было родителей, они жили с бабушкой, которая деньгами их не баловала, да и не могла особо), Алина сказала:
– Понятно, толстопузик сама все калачи решила съесть.
Сказала она это громко, что все услышали. Наташа тогда густо покраснела – она всегда была упитанной и не считала это большой проблемой, но из уст подруги это прозвучало обидно. Кто-то из девчонок засмеялся, а Павлик Петров повторил, истерически хохоча:
– Толстопузик!
С того дня у Наташи началась другая жизнь. Весь класс обернулся против нее, даже Алёна в итоге отсела, потому что и ее стали обзывать заодно с Наташей. Однажды, когда Наташа возвращалась домой, две девочки из старших классов принялись пинать ее и громко смеяться, обзывая еще более обидными словами, чем одноклассники. Их отогнали Вера и Алина, которые непонятно как там оказались. Наташа тогда восхитилась тому, что они ничего не боятся. Но потом, спустя годы, она подумала: а не близнецы ли натравили этих девчонок на Наташу?
Они великодушно приняли ее обратно, но с одним условием: она всегда и во всем будет их слушаться. И Наташа слушалась. Изображала собаку, прыгая на носочках и высовывая язык, плевала в чай неугодной однокласснице, смеялась, когда они называли ее колобком. Она любила и ненавидела их. И страшно завидовала той близости, которая была между сестрами – она понимала, что никогда она не сможет занять место одной из них.
Когда она призналась им, что влюбилась в Семёна, Вера сказала, что он гадкий. А через неделю объявила, что они встречаются.
Этого Наташа уже не простила.
Не было никакого плана, все случайно получилось. Игорь всегда был без башки, а как вернулся с вахты, совсем с катушек слетел. Наташа как-то подслушала разговор мамы и тети Оли, матери Игоря. Оказалось, что тот состоял на учете в диспансере, его и в армию, поэтому не взяли, что-то не то с головой. Но сильно про это не говорили. И Наташа не говорила, наоборот, познакомила двоюродного брата с близнецами. А он взял и запал на Алину. Как он их различал, непонятно. Но прям слюнями исходил. И Наташа соврала ему, сказала, что Алина тоже его любит, просто цену себе набивает. Что нужно нажать на нее, силу проявить. Вот Игорь и проявил. Кто же знал, что Алина топиться пойдет.
Когда выяснилось, что Вера ничего не помнит, Наташа сказала Семёну, что Вера с братом ее переспала. И что она молчала до сих пор, потому что не хотела Семёна позорить и не хотела, чтобы на брата пальцем показывали. Ведь он не виноват, Вера сама ему к нему в постель залезла. «Они вообще со всеми спали, – сказала ему Наташа, – только строили из себя недотрог». Он расстроился, конечно, а она его утешала, ну, и так хорошо утешала, что все ее девичьи грезы стали явью.
И никто не виноват. Вера пыталась сестру спасти, но не успела. Игорь просто любил Алину, но и Вера на замену ему подошла. А Семён первоначально должен был принадлежать только ей.
Но почему тогда так тоскливо на душе? И почему каждую ночь ей снится Алина в белом платье?