…

Мальчики дружно кивнули. Они продолжали есть свой доширак. И взахлёб рассказывать друг другу о хотелках, игра так у них называлась, как он позже выяснил.
– Вот я бы хотел пасты шоколадной. И батон из булочной. Чтобы намазать, хрустящий, сладенько, вкусно!
– Котика бы ещё. Хочешь котика, Стаськин? Котик, котик, толстенький животик. Мы бы с тобой росли, и котики наши росли.
– А змея, змея охота? Чтобы бежать, и он в небе, да?
– Дедушка бы выздоровел. Вот бы денег найти, а то мама говорит, всё дорого, на лекарства почти и нет уже, он слепнет.
– Моя мамка всё ревёт. Как папка умер, ревёт и ревёт. Сказала, что работать пока не может.
– Стаськин, а хочешь конфет?
– Ага. Только бы я Светке половину их отнёс. Мы давно конфеты не ели, с Нового года.

Николай молча прислушивался. Это как, давно не ели конфет? Впрочем, мальчишки одеты так себе. И разговор этот их, слишком взрослый, что ли. Он переживает из-за Анжелки, да пусть её. Мелко, по сравнению с ними. Так не должно быть, чтобы проблемы взрослых грузом падали на детские плечики. Чтобы и воздушный змей у них был, и конфеты, и чтоб дедушка незнакомого мальчика по имени Стаськин выздоровел, и чтобы мама второго перестала плакать. Где вы, добрые волшебники? Ау, вы здесь так нужны!

В этот момент к скамейке подошла худенькая темноволосая женщина. Обняла вихрастого паренька. Он к ней прижался. Мама, значит.
Николаю бы идти дальше. Может, упиваться жалостью к себе. Может, вспоминать Анжелку.

Только вихрь памяти вдруг закружил. И отчаянно, до того, что хотелось сложиться напополам, ему вдруг захотелось к своей, ушедшей маме. Также бы прижаться, вдохнуть запах фиалковых духов и понять – не один, нужен.
– Сыночек родной! Каждый день я начинала со слов: «А что я сегодня сделала, чтобы сделать мир лучше?» – вспомнились Николаю её слова.
Тогда он не понимал их значение. А сейчас вдруг понял.
Встал, повернулся к молодой женщине.
– Можно вас… На пять минут?

Они отошли в сторону. И он сбивчиво пояснил, что приехал в гости, вроде бы к своей семье, а там… не срослось. А в машине у него игрушки, еда, много пакетов с вкусностями.
– Вы не подумайте, я не аферист, ничего такого. Обычный несчастный запутавшийся взрослый человек. Вас как зовут? – спросил он женщину.
– Варя, – прошептала она.
– Вы, Варенька, держитесь. Горько это, без родных людей жить. Я всё без мамы мучаюсь, хотя сам уже десять раз как папой должен бы стать. Нет пока своих ребят, вот такая штука. Думал, семья есть, но оно как-то не так повернулось. Муж ваш в лучшем мире. Но сынок-то рядом. Вы извините, я разговор их подслушал. У второго мальчонки дед болеет?
Варя молча кивнула.
– Вы не уходите, пожалуйста. Я автомобиль сейчас подгоню. Можно вас и ребят угостить? Вы не подумайте ничего такого, я от души, возьмите, прошу! – выдохнул Николай.

Женщина нерешительно кивнула. Было видно, что ей очень хочется поверить во что-то хорошее и доброе, но когда вокруг хватает лжи, обмана и злобы, это так сложно порой…
Николай к машине почти бежал. Подъехал. Думал, ушли. Но она по-прежнему стояла на месте. И мальчишки смотрели на него с любопытством.
А он уже доставал пакеты, отчаянно жестикулируя, что-то говорил.
– Куда нести? – только и спросил.
– Мама, а это нам? А это кто дядя? Он наш дядя? – шепотом спросил темноволосый мальчик.
– Это… хороший дядя просто, Петя.

А потом Николай поднимал пакеты в квартиру. И дети с восторгом смотрели на конфеты и торт, колбасу, сыр, курицу-гриль, пиццу, фрукты, игрушки и прочее. Всё то, что он вёз Анжелке и её сыновьям. Незнакомая до этого момента Варя чуть не плакала.
– Послушайте. Я вот что. Я помочь хочу. Вам и семье вот этого мальчика, которого Стаськин зовут. Он рассказывал, что дедушке там на лекарства не хватает. У меня есть возможность, не отказывайтесь. Не должны дети вот так… по-взрослому. Доширак-то оно, конечно, ничего, в охотку. Но лучше б им чего получше. Варя, номер свой скажите, – сбивчиво произнёс Николай.

Молодая женщина стояла растерянная, чуть покрасневшая. Ей казалось, что всё это происходит не с ней. Эта кухня, заставленная пакетами с едой, весёлый Петя с другом, которые что-то увлечённо уплетали за обе щёки. Доверять нельзя. Вокруг много мошенников и плохих людей. Так она всегда повторяла себе. Кто он, этот Николай. Что ему надо? Столько пишут всего и по телевизору показывают. Может, проходимец какой? Варя вдруг испуганно посмотрела на него. Нет, не права она. Ей показалось, что из голубых глаз Николая льётся неведомый свет. Может ли человек с такими глазами быть плохим?

Она автоматически продиктовала номер. Николай кивнул и ушёл.
Сел в автомобиль. И сделал перевод. Потом ещё раз. Грустно усмехнулся.
– Ты рехнулся, Коляныч. Отдать столько денег незнакомым людям? – так бы присвистнул его товарищ Юрчик.
Но вдруг в памяти снова возник образ мамы. Её ласковая рука у него на щеке. Когда-нибудь, взбегая ввысь по небесным ступеням, он наконец крикнет ей главные слова: «Счастье – это ты, мама».

Автомобиль медленно покатился по улицам.
А в тесной квартирке плакала молодая женщина Варя. Смотрела на экран. И не могла поверить.
– Стаськин… Сходи к своим. Позови маму и Светланку. Беги, малыш. Скажи, хорошие новости у нас наконец-то! – произнесла она.
Тем вечером, когда две женщины, сидели обнявшись, Варя вдруг спросила маму Стаськина, Ирину.
– Ира, а ты в чудеса веришь?
– До сегодняшнего дня не верила. Точнее, я знала, что они есть. Но думала, что не для таких, как мы. Только мыкаемся… Отца жаль было. Теперь и на лекарства деньги будут, и в санаторий отправим, на всё хватит. Расскажи, Варя, какой он был, этот Николай? И откуда взялся-то? Видано ли дело, незнакомым людям столько денег отдать просто так, – покачала головой она.
– Его к нам прислали! – вдруг раздалось сбоку.

Женщины обернулись. Стаськин стоял в проёме.
– Кто прислал, сынок? Ты чего такое говоришь? – удивилась Ирина.
– Дедушка…- ответил мальчик.
– Дедушка? Наш? Да ты что, они ж не знакомы даже, не выдумывай, – отмахнулась Ирина.
– Пойдёмте. Покажу. Пошли! – Стаськин тянул мать и соседку к себе в квартиру.
Там внутри на постели спал его дед. Тихонько прошли мимо.
– Не наш, другой, вот этот дедушка! Святой он. Наш дед сказал! – ребёнок показал в уголок.
Варя вскрикнула. Ирина прижала руку к губам.
Со стены внимательно и ласково смотрел на них с иконы Николай Чудотворец…
– Ты вчера плакала мама опять. И говорила, что нам ни на что не хватает денег. И работы нет. И всё плохо. Тогда я пошёл сюда. Попросил, чтобы к нам помощь пришла. Пусть бы деда выздоровел. Еда чтобы была. У нас и у Пети с тётей Варей. Он помог нам, да, мамочка? Деда повторяет часто, что это святой. Он помогает очень многим людям, – прошептал Стаськин.

А Варя вспомнила, как Николай на прощание обронил:
– Будто какая-то сила привела меня сюда. Знаете, Варя, я не должен был вообще здесь оказаться. Мой день был распланирован совсем по-другому. Но я рад, что всё вот так вышло. Мама всегда учила, что, если есть еда у тебя – поделись с тем, кто голоден. Если у тебя что хорошо – надо эту радость другому передать. Тогда баланс счастья будет соблюдён. Она считала, что все мы приходим на землю для того, чтобы нести свет, любовь и добро. Обязательно надо помогать ближнему, всегда, на протяжении всей жизни, иначе нельзя. Я после её ухода многое понял. Все мы тут в школе, школе мироздания. Переходим из класса в класс, будучи взрослыми. Сдаём уроки. По делам своим и получим потом. Вы вот спросили, не жаль ли мне денег? На стариков и детей, нет, не жаль. Если на них можно купить чьё-то здоровье и улыбки, нисколечко не жаль! Думаю, мама сейчас впервые радуется там, наверху за меня. Странный день сегодня. Только вот если бы каждый протягивал руку тому, кто упал, стало бы лучше, как считаете? И котиков детишкам возьмите, котики – это здорово!

Перед сном, глядя в небо с надеждой, впервые за много дней успокоившись, Варя взяла телефон. Долго думала. И написала:
– Вы приезжайте! Если хотите. Мы вас все будем ждать. Я и Петя. Стаськин и Светланка, Ирина и её отец. Вы приезжайте… И спасибо вам за то, что вы есть. Вы нам чудо подарили, Николай!

Автор: Татьяна Пахоменко