…

Алла погасила экран. И что теперь ей делать с этой информацией? Зачем она только посмотрела? Еще немного подумав, она вновь его включила, чтобы проверить звонки. Так и есть – в исходящих последний вызов какой-то Лене. Как там говорят, пришла беда – отворяй ворота?

В больнице она с трудом отыскала мужа и сына, тех уже приняли и сыну как раз собирались зашивать голову. Алла хотела пойти с ним, но муж ласково и уверенно отстранил ее и сказал, что лучше пойдет он – ей слишком больно будет на это смотреть.

Домой они вернулись поздно, накормили сына шоколадными шариками с молоком, потом Андрей по обыкновению прочел ему сказку перед сном.

Алла не знала как себя вести. Если бы он, например, принялся ругать ее, что она пошла в ванную, бросив малыша одного, она в ответ тогда сказала, что если бы после работы он шел домой, а не ехал к Лене, было бы кому присмотреть за сыном. Но он не то, что не обвинял ее, наоборот, утешал, говорил, что это может случиться с каждым. А на следующий день вообще купил ей новый телефон.

– Даже и не думай ничего ему говорить! – посоветовала подруга, которой она единственной рассказала о своем открытии. – Они только этого и ждут, что их вскроют. Ну, может у него кризис среднего возраста или устал от быта. Перебесится и забудет про эту Лену.

Алла послушно кивала, она и сама не хотела расставаться с мужем – сыну нужен отец, а ей нужен муж, так что…

Но долго она терпеть не смогла. Каждый раз, как он возвращался с айкидо, бросая на пол сумку с формой, ей хотелось выцарапать ему глаза. Нет, ну надо же так притворяться! И однажды не выдержала, вытряхнула эту самую форму на пол и громко спросила:

– А ты в курсе, что она порошком стиральным пахнет? Ты ее вообще когда-нибудь надевал?

Муж уставился на нее с неподдельным недоумением, а Алла опустилась на пуфик, прикрыла лицо руками, заплакала и спросила:

– Кто такая Лена?

Андрей издал какой-то странный звук, а потом проговорил:

– Я знал, что долго у меня не получится от тебя скрывать… Прости…

– Прости? – взорвалась Алла и чуть не бросилась на него с кулаками. – Это все, что ты можешь сказать? Убирайся вон!

– Этого я и боялся, – вздохнул он. – Что ты сразу расстанешься со мной.

– Ездить туда ты, значит, не боялся, – съязвила Алла. – Можно подумать, тебя кто-то заставлял.

– Нет, я сам, – не стал отпираться Андрей. – Но ты пойми, кто ей поможет кроме меня.

– Я должна тебя понять? Ну это уже вообще! А меня кто поймет? Она в курсе, что у тебя есть жена и ребенок?

– Конечно, в курсе, я ей фотографии всегда показываю.

Алла с трудом себе представляла, что с любовницей можно рассматривать фотографии сына, поедающего мороженое и жены с букетом цветов. Да уж, ее муж умеет удивить.

– Знаешь, что – хватит. Я не желаю с тобой больше разговаривать. Собирай вещи и уходи.

Андрей не стал спорить, положил в ту самую сумку пару рубашек, джинсы, бритву и ноутбук.

– Остальное заберу потом, – буркнул он и ушел.

Сыну Алле пришлось сказать, что папа уехал в командировку. Сейчас у нее совсем не было сил объяснять ему, что его папа обманщик и ведет двойную жизнь, поэтому ему больше нет места в этой. Она проплакала весь вечер, а утром все пошло своим чередом, и плакать было некогда.

Когда следующим вечером раздался звонок в дверь, Алла надеялась, что это Андрей пришел просить прощения. И одновременно боялась, что он просто хочет забрать оставшиеся вещи. А еще злилась и собиралась высказать ему все, что она о нем думает. Но на пороге оказался не Андрей, а худенькая девочка лет пятнадцати, в короткой синей курточке и с кроссовками на босую ногу – как еще могут ходить подростки.

– Здравствуйте, – сказала она. – Вы Алла?

– Да, – растерянно ответила Алла, не понимая, что здесь нужно этой пигалице.

– А я Лена. Сестра Андрея.

Наверное, на лице у Аллы было написано такое недоумение, что девушка уточнила:

– Вашего мужа. Он сказал, что вы все узнали про меня и про маму.

– Сестра? – заикаясь, повторила Алла. – Какая сестра? Он же сирота…

У девушки округлились глаза, но тут до Аллы начало доходить.

– Прости, – сказала она. – Проходи.

Распахнула дверь и отступила назад. Девушка зашла в квартиру и в нерешительности остановилась. Тут в коридор выбежал сын, который уже давно оправился от полученной раны, но бледная зеленая полоса все еще пересекала его лоб.

– Максимка! – радостно проговорила девушка и, поймав взгляд Аллы, добавила. – Так хотела его всегда увидеть…

Алла практически силком затащила Лену на кухню, и пока та просила простить ее брата и всю вину брала на себя, Алла настойчивыми вопросами выяснила всю правду. Когда Андрей познакомился с Аллой, дочерью профессора и искусствоведа, он испугался рассказать правду ее родителям, которые, как положено в день знакомства, принялись выяснять биографию и материальное положение избранника дочери. Как сказать таким людям, что отца убили в уличной драке, а мать алкашка? Вот он и соврал, что родители давно погибли в автомобильной катастрофе. Ну и потом одна неправда потребовала другую и так далее. Какой бы ни была его мать, все же мать, и он регулярно приезжал к ней, привозил продуктов, чинил краны и выключатели. К тому же у него была сестра, для которой он вообще был лучом света в темном царстве. В этом году Лена сдавал ЕГЭ, и Андрей приезжал заниматься с ней. Так что это она, Лена во всем виновата. Она готова отказаться от этих занятий, лишь бы Алла разрешила Андрею вернуться домой и простила его.

– Он сейчас у вас? – спросила Алла.

Лена кивнула.

Алла не размышляла слишком долго. Собрала сына, вызвала такси и вместе с Леной поехала по тому самому адресу, который накрепко врезался в ее память. Максим спросил про Лену:

– Это кто?

– Это твоя тетя Лена, – сказала Алла. – А сейчас мы с тобой познакомимся еще и с бабушкой.

Честно говоря, Андрея она простила не сразу. Но не за то, что он так долго обманывал ее, а за то, что стыдился свою семью и лишал мать и сестру общения с Максимкой.

– Ты в детстве про манную кашу читал? – наконец с улыбкой спросила она, когда злость и обида окончательно ее отпустили. Андрей уловил ее настроение, широко улыбнулся и проговорил:

– Читал. Все тайное становится явным. Я больше не буду.

И они рассмеялись.
Здравствуй, грусть!