Анастасия кивнула и исчезла в темном пространстве комнаты. Наталья уж решила, что помутнение на неё нашло из-за ночи бессонной, но часа через два услышала стук в дверь.
Наталья опустила руки, мгновение сидела не шевелясь, словно поняла, что там за дверью – надежда последняя. И если и она окажется ложной…
– Здравствуй, Наталья. Плохо Василию спится, смотрю.
– Здравствуй, Насть. Плохо, Насть.
И тут гордая всегда Наталья вдруг почувствовала такое тепло, идущее от соседки, такую почти видимую струю надежды, что ослабленные колени подкосились, а нервы выхлестнули невыплаканные ещё слёзы.
Она упала ей на грудь и зарыдала:
– Помоги, Настя! Коли можешь, помоги! Ведь гордый он…
– Ну, ну! Бог поможет! И я, чем могу. Только в церковь тебе сходить надо, Наташ. Свечку за здравие поставить.
– Так ить, неверующий он у меня, – зашептала Наталья, – Совсем, злиться будет.
– Главное, ты – верь, а он…с исцелением и вера придет. Не горюй, помолись лучше.
Анастасия вошла в комнату к Василию.
– Здорово, Василь. Я напою тебя чаем. Чаем. И вскоре опять приду, ещё напою. Часто ходить буду, каждый час почти. А ты меня ждать будешь, каждый раз, перед приходом моим молиться будешь. Короткая молитва-то: говори просто десять раз “Помилуй мя, Господи”. Только десять раз подряд говори, про себя конечно, мысленно. И считай.
А уходя Наталье строго настрого наказала не кормить его сегодня, как бы грозно не требовал. Наталья удивилась, но обещала, а там, как пойдет…
Но пошло все очень хорошо. Есть Василий не просил, то дремал, то ждал Анастасию. Читал ли он молитвы, Наталья не ведала, но на неё не рычал и на Анастасию тоже. Уже хорошо.
Сходила она и в церковь, оставив мужа на соседку. А после церкви так спокойно вдруг стало, что уснула на диване, пропустила даже визит Настасьи.
А та приходила часто, приносила то ли чай, то ли лекарство, а Наталье казалось, что это какое-то очищение. И так ей рядом с Настей хорошо было, так тепло.
– Хорошо все будет, Наташ, не сомневайся, а молись. И ещё смотри покажу тебе что делать.
И она показала какие-то процедуры– не то гимнастику, не то массаж. Странно как-то положила Василя, скрестив тому ногу и велела переложить лишь через час.
И покатились дни спокойнее. Василь начал спать ночами. Весь день дёргала его Анастасия процедурами, порой он и нервничал, и уставал, но гнать её не просил, подчинялся.
А она уже давала ему задания – молитвы длинные учить. Наталья их читала и по всему понимала – муж заучивает. Он лежал, закрыв глаза, а потом открывал и вроде как повторял, глаза бегали.
А Василий… Василий просто понял, что так ему легче. Когда читал эти молитвенные слова, когда заучивал, время летело быстро. Когда ждал Настасью, тоже.
Процедуры гимнастические не любил очень, но терпел. Пусть потешаются, раз им так легче. А он потерпит.
Видел он, что и Наталья ожила, успокоилась немного, обнадежилась. И от этого стало легче.
А недели через две усадили его бабы в подушки. Голова пошла кругом от их экспериментов, но когда привык, очень понравилось.
А потом парни, что из семьи многодетной уж взрослые дети, прикатили инвалидное кресло. Сам парень сидячий и привез. Сам – на кресле новом, и старое впереди катит. Посадили Василя на него. Правда, лёжа почти, не держалось тело Василия.
Но на улицу вывезли. И стали вывозить каждый день. Гулять Василию очень нравилось.
И когда наступил сентябрь, Наталья одевала его потеплее и ещё укутывала теплым одеялом.
Однажды вывезла вот так.
Так тихо было за домом в огороде, так свежо. Воздух был прозрачен, как будто ждал ветра. А в небе не было ни облака, ни птицы, ни суеты, ни паутины. Наталья ушла за одеялом, да и задержалась – не больно холодно, вот и решила, что и не нужно оно.
Василий полулежал и смотрел в небо. И показалось ему, что в небе – Господь Бог, пребывающий нынче в благодушии. И Василий – в благодушии.
Чтоб не думать о плохом он всегда читал заученные молитвы.
И сегодня особенно совестно стало за себя, за мысли прошлые убогие совестно.
Так совестно, что он съежился, спрятал кисти обеих рук, втягивая их в рукава длинного свитера. А потом правой рукой подтянул свитер на левую кисть. И вдруг понял, что ощущает все свое озябшее тело под пальцами, под губами, ощущает стук сердца под душой.
И чтоб не задохнуться, не ошалеть от этого осознания, он тихо дыханно, но уже вслух заговорил:
– Господи, видишь ты мою болезнь. Ты знаешь, как я грешен и немощен. Помоги мне терпеть и благодарить тебя. Господи, сотвори, чтобы болезнь эта была в очищение многих моих грехов. И, если мне полезно, исцели меня вскоре.