К сожалению, никакие слова Надежды Игоревны, чужой женщины, не доходили до Раисы. Как отвозила она всё к маме, так и продолжала отвозить под предлогом того, что надо навестить ребёнка. А как ребёнок тот рос! Девочка совсем неразвитая, до четырёх лет ни слова не говорила, в детский сад не ходила, детей других, вне семьи, толком не видела. В пять лет только мычать начала. Свекровь плакала – не давала ей Раиса внучку, только летом на месяц, и вот чему успевала свекровь за месяц лета дать девочке, чему научить, что показать, развить в ребёнке хоть какую-то сторону, то и оставалось при девочке.
В ту зиму, когда беда с Петей случилась, был он по счастливому стечению обстоятельств в Ярославле – по пути заехал к родителям на день отдохнуть. Был конец февраля и Пётр решил сходить с давней подругой и сыном её на горку, чтобы мальчишка покатался на ватрушке. Петя ватрушку сам на горку затаскивал, пацан-то мал ещё, всего четыре года. В один момент наклонился Петя за ватрушкой… И стрельнула ему в голову резкая, обжигающая, адская боль, словно разлился кипяток внутри черепной коробки. Петя вскрикнул, пошатнулся, схватился было за голову… и потерял сознание, до того это была сильная и внезапная боль.
Надо сказать, что ранее у Петра бывали эпизоды затяжных головных болей, но никакие обследования не находили причин.
У вот у Пети случился разрыв аневризмы. Состояние крайне тяжёлое. Отец и мать примчались в больницу по следам скорой помощи. Целый месяц они боролись за жизнь сына, покидали больницу только на ночь и то не всегда, сняли комнату впритык к медучреждению, с утра до ночи находились они рядом с сыном, забыв о работе, еде, обо всём… Ведь Пётр мог умереть в любой момент, состояние постоянно нестабильное. Они донимали врачей, бежали по любому зову покупать что-то, узнавать, договариваться, поддерживали друг друга, молились за Петра… Они должны быть рядом, если не дай Бог… Пётр почти не приходил в сознание, а если и приходил, то никого не узнавал, говорить не мог, ничего не понимал, душа его была в густом тумане, память стёрлась, все навыки утратились.
Вскоре после первой операции на мозге выявили у него ещё одну аневризму, которая тоже грозила разорваться. Вторую операцию, молясь, пережили родители… Раскроили Петру полчерепа, обещали, что как всё заживёт и войдёт он в стойкую ремиссию, поставят ему титановую пластину. Но до этого ещё далеко, Надежда Игоревна с мужем дежурили в больнице, боялись лишний раз за порог ступить. Знали они, что Раиса всё это время у матери, то есть в этой же области, дескать, срочно нужно помогать, а о Пете она беспокоится, только приехать никак не выходит…
– Раиса, ну приедь ты хоть раз, побудь в нашей квартире, свари нам хоть супа, так супа охота, на одной сухомятке сидим уже сколько, – просила её Надежда Игоревна.
– Хорошо, хорошо, приеду, вот только освобожусь… – обещала Раиса.
Но обещания давать – это не дело делать. Так она ни разу и не приехала, покуда Пётр находился в больнице: то в Вологде была, то у матери – некогда.
И Надежда Игоревна ещё в больнице поняла, что Раиса бросит Петра. Это было ясно по тону голоса, по редким звонкам, да и вообще, какая жена будет сидеть, сложа руки, когда с мужем происходит подобное? Не прошло и двух недель, как Раиса начала прощупывать почву:
– Он же у вас порядочный человек, правда, Надежда Игоревна? – волнуясь, мурлыкала в трубку Раиса, – он же не станет подавать на меня на алименты, как инвалид?
– А почему ты спрашиваешь?
– Развестись хочу… Но он должен понимать, что у нас ребёнок, мне содержать его! И жить где-то надо.
– Вот когда он придёт в себя, тогда и спросишь, – холодно ответила свекровь, – а из квартиры тебя никто не выгоняет, живи сколько хочешь, только за коммуналку плати сама, теперь всё сама, нам и так тяжело сейчас, я с работы ушла, чтобы за Петей ухаживать и заниматься его реабилитацией, а это тоже немалые деньги. Я поставлю сына на ноги!
Но Раиса в это не верила, видела она во что превратился Петя. Так как работать она не привыкла и не хотела, жить в городе стало трудно. Она переехала назад в деревню, к родителям. У родителей её даже туалет был на улице, простая дырка в полу, но Раису это не смутило – всё лучше, чем ходить на работу!
Надежда Игоревна героически взялась возвращать здоровье сыну: логопеды, лечебная физкультура, массажи, бесконечные поездки в реабилитационные центры… Через время Петя кое-как стал ходить, но по-прежнему разговарил плохо, слюна текла, лицо перекашивалось и он ничего не мог с этим поделать. Как на улицу выйдут они, так обязательно им встретится какой-нибудь давний знакомый, знавший Петю симпатичным, сильным, высоким, здоровым, жизнерадостным… А Петру стыдно, ужасно неловко за то, что он теперь такой жалкий, перекошенный, беспомощный, за то, что слюна течет, что глаз нервно дёргается, губы сами по себе расплываются в умственно-отсталой улыбке… Да и мало кого узнавал он, память возвращалась тяжело, словно в болоте утонула она где-то, и чтобы всплыло хоть что-то, надо было хорошо побарахтаться.
Замечала Надежда Игоревна, что сына начала подтачивать депрессия… Год прошёл после трагедии. Петя уже и разговаривал более-менее, и ходил не настолько криво, мог до магазина сам дойти или до ближайшего дома, а если дальше, то терялся, заблудиться мог, опасно его было отпускать одного. И Надежда Игоревна за ним следила, если видела, что он в прострацию впал – подходила и отводила домой, объясняя ориентиры, как маленькому, напоминая элементарные вещи…
Петя другим стал, не таким открытым, мрачнел больше, не хотел выходить на улицу, позориться перед здоровыми друзьями не хотел. Думал он, что если бы начать жизнь заново, в другом городе, там, где его никто не знает, то легче бы было, а здесь всё на глазах у других. И мать, хорошо чувствовавшая сына, сказала:
– Петя, а давай переедем? Жизнь заново начнём, с чистого листа.
– Вы готовы на это ради меня? Всё бросить?
– Мы на всё готовы ради тебя.
– Только сперва я должен кое-что сделать. Развестись. Мне ничего от Раисы не надо, пусть живёт как знает, – сказал он упрямо.
И начали они готовиться к переезду, занялись продажей недвижимости, но не своей, а той, что была в Вологде, и дачу ещё продали. Квартиру родителей решили оставить нетронутой, потому что всё равно нужно будет приезжать на реабилитацию, да и врачи-специалисты, которым они доверяли, были только в этом городе. Мало ли что…
– Если что, звоните в любое время дня и ночи, я всегда буду на связи, – заверил их лечащий врач, достаточно молодой ещё, который прошёл с Петром через все этапы.
– Да ну что вы, вы о нас уже и забудете, не вспомните кто это такой, – не согласилась Надежда Игоревна с улыбкой.
– Шутите? Вы думаете, что таких, как Петя, много у меня, с такой сложной картиной болезни и таким прогрессом? Единицы! – возразил врач, – ты помнишь, Петя, каким ты приходил ко мне? Сказать ничего не мог и слюна по подбородку сбегала? А теперь? Хо-хо, – посмеялся доктор и дружелюбно погладил по плечу пациента, – Тебе есть чем гордиться, и мне тоже есть. Мы вместе прошли через этот ад.
Новый город взбодрил Петю, придал ему уверенности, жизнелюбие стало возвращаться. Ведь он любил жизнь! Ведь он так её теперь ценил! Прошёл ещё год и никто со стороны, если не присматриваться, не мог бы сказать, что Петя инвалид. Нет, так, конечно, он не вполне здоров: походка замедленная, чтобы не выдать себя, рука, бывает, сама куда-то поведётся… Но Петя не унывал и старался выглядеть как все. Дочь к себе брал время от времени, а Раису и видеть не мог, ребёнок передавался от бывшей жены к Надежде Игоревне, а потом уже к нему.
Сложная работа теперь была не по силам Пете, но дома, на шее родителей, он сидеть не хотел. Взяли его охранником в детский сад. Так и работает там тихо и спокойно, дети его обожают.
А Раиса? А она, видя на фотографиях в соцсетях Петра и слушая от дочери, что папа хорошо себя чувствует и даже работает, всё чаще стала звонить бывшей свекрови, намекать, что не против бы и вернуться. Надежда Игоревна – к Пете. Но Петя не хочет.
– Нет, мам. Я долго не мог её разлюбить, но она бросила меня в самый критический момент. Зачем мне такая жена? Чтобы быть со мной, пока я в здравии? Разве такому человеку можно что-то доверить? – категорически отвечал он, – не хочу её больше и видеть. К тому же, не одинок я, есть одна женщина… В детском саду со мной работает.
– Ой!.. – обрадованно всплеснула руками Надежда Игоревна. – И какая она?
– Хорошая, добрая, я ей всё рассказал, даже шрамы показывал, думал, напугается… А она говорит, что прошла через подобное, за мужем ухаживала после аварии, но он через два месяца умер, не приходя в себя.
– Ах, божечки!
– Приведу её к вам познакомится, – сказал Петя, – только это… она старше меня немного, на четыре года, но это незаметно.
– Какая разница, лишь бы человек был хорошим! – поспешила согласится мать.
– И ребёнок у нее…
– Да хоть двое, Петенька, лишь бы ты был счастлив, сынок!
Автор: Пойдём со мной