Андрей молчал, не знал, что и говорят в таком случае. А потом ляпнул:
– Я Вам, наверное, денег должен?
– Денег? Нет-нет. Наоборот. Вернее… В общем у тети Маруси деньги были. Дома у неё, у вас … нашли мы, в документах. Пришлось нам лазать-то, прости. На похороны-то хватило. И даже на поминки, и на девятый день пирожки у Васильича заказали, там вкусные пирожки-то. Разносили… И на сороковой. Вот разве что – памятник, могилку делать … так не хватит уж там. Но все до копеечки у меня, и чеки везде брала, только вот священник же без чека, звали. Но как было не позвать-то? А ещё мужикам водку покупали, на кладбище, чтоб получше могилку-то поровняли, – чувствовалось, что звонившая переживала за деньги, волновалась, что потратили лишнее без разрешения.
– Хватило? Хорошо… Жаль мать. Не знал ведь я, – он уже представил, с кем разговаривает, но все никак не мог вспомнить имя собеседницы, хоть она и назвалась вначале разговора.
– Рада я, что дозвонилась, – облегчённо вздыхала собеседница, – А то уж не знала, что и делать. Дом-то… Коммуналка ведь. Квитанции-то забираю, а оплачивать мне зять запретил. Сказал – не твое дело. А я уж с этих денег оставшихся хотела… Маруся-то долги не любила. Царство небесное… Приехать бы тебе, Андрюш. В зиму-то дом без отопления нельзя оставлять. Надо б до зимы решить. Да и к матери, на могилку…
– Я перезвоню Вам. Хорошо?
– Да-да… Конечно-конечно. Рада я, что дозвонилась. Прям, гора с плеч.
Свой телефон он потерял ещё зимой, когда ехал из командировки. Искал, звонил в то кафе, где останавливался, заявление написал в отделении полиции, но не нашли. Привычка – совать телефон в задний карман штанов – плохая привычка.
Жаль было деловые и рабочие контакты. О матери тогда он думал меньше всего. И о сыне – тоже …
Телефон приобрел новый, рабочие контакты восстановил. Помогла Лида, жена… или сожительница … или женщина, с которой жил четыре последние года. Он ещё иногда раздражался, когда вспоминал, что нет того или другого номера … нет тех контактов, которые требовались не часто, но требовались.
Отсутствие контакта с матерью не раздражало. Так, вспомнит порой, подумает, что надо обратится в службу связи, восстановить. И с сыном контакт надо восстановить. Конечно, надо. Но некогда пока. Это все откладывалось и откладывалось. Суета, рабочие дела, командировки заставляли забыть об этой детали. Потом позвонит, объяснит. Мать, конечно же, простит. Куда больше было значительных проблем, которые решать нужно срочно.
Мать он отучил звонить часто уже давно. Рыкнул однажды, когда звонок её раздался в неподходящее время. Теперь мать звонила с извинениями и лишь вечером в выходные дни.
– Андрюш, как у Антошки-то дела?
С Оксаной, матерью его сына Антона, он разошелся четырнадцать лет назад. Сначала звонил сыну. Но разговаривал тот неохотно, настроенный матерью против него. Поэтому разговаривал он с сыном раз в год – на его День рождения.
– Как дела, Антон?
– Нормально, учусь…, – сын, по-прежнему, был немногословен.
Андрей тоже был горд, не хотел навязываться. Ах, не нужен отец? Да и пожалуйста!
А бабушка так хотела слышать о внуке чаще.
– Андрюш, как у Антошки-то дела?
– Мам, да откуда я знаю! Нормально, говорит. Возьми да позвони ему сама.
– Так я звоню. Вот недели две назад поболтали чуток. Рассказал. А сейчас …ну, мало ли, – мать просто хотела, чтоб сын чаще общался с внуком, безхитростно пыталась их помирить, – Говорит, эта… как ее … сессия. Вот и хотела узнать, как экзамены-то?
– Я ему редко звоню. Не знаю, мам. Чего парня дергать? Учится и учится! Алименты плачу. На день рождения десятку присылаю. Если б деньги сильно нужны были, попросил бы.
– Ну да, ну да, – соглашалась мать. Вот только в голосе – грусть.
Вечно так – всех ей жалко. В детстве Андрей тягал домой котят. Мать ругала, а потом жалела. Котят оставляли на веранде, Андрей о них быстро забывал, отец ворчал, что по двору ходят пять кошек, а мать кормила их старательно, привязывалась и жалела.
Мать почему-то думала, что сын должен непременно тесно общаться с внуком. Непременно. Но в жизни не так все просто, как она себе придумала.
После звонка о смерти матери что-то надломилось в Андрее. На душе – скверно. Сначала ехать не собирался. Он – в Красноярске, а поселок, где жила мать и родился он, в Ивановской области.
Сюда он приехал на заработки сразу после развода. Запали в душу слова тестя, что не умеет он заработать, обеспечить семью, вот и поехал. И предложили должность по специальности его – геологической, и получилось зарабатывать вполне прилично.
Лида была уже второй женщиной, с которой жил вот так – гражданским браком.
Сначала она намекала на женитьбу, но он всегда находил причины, почему делать этого не стоит. Сначала ждал квартиру, и жениться было не желательно. Потом квартиру получил, сдавал, но жениться опять не спешил…
А Лида не настаивала. Была она скромна. Зарплата её педагога-музыканта была совсем мала, и Андрей понимал, что одной ей жить трудно. Он пользовался своим материальным превосходством, гордился этим и считал, что этого уже достаточно. Зачем жениться, если он и так практически содержит женщину?
Он чувствовал, что Лида тяготится этим, слышал порой её вздохи, когда чванливость его переходила некие границы, но менять ничего не хотел. Именно Лида посоветовала:
– Ты должен слетать туда, Андрей! Должен!