Почему в нашем обществе так, все права на стороне одного, а другой ничего не значит, — думает Сашка, с остервенением откручивая ржавую гайку, — да, совершил глупость однажды, что же теперь, всю жизнь терпеть?
-Санечка?
-Да мама…
-Я говорю темнеет уже, дорога плохая, Семёныч говорит размыло от Восхода, там не проехать, так ты через Берёзовку поезжай. Смотри как Олюйка взбеленилась, июнь месяц, а она бежать надумала.
Олюйка речка – ручеёк, обычно весной разливается и топит близлежащие поля и огороды, перекрывает дороги. А тут июнь, и всё никак не утихомирится.
-Мама, – Сашка выглядывает из-за старого Москвичонка, который принадлежал деду Сашкиному, материному отцу, – мама я останусь.
-Как? А работа, Санечка?
-Я за свой счёт взял
-Саша? Саша, что случилось, Саша?
Мама схватилась за сердце, смотрит огромными глазами на сына.
-Ничего, мама, – сказал мягко, – чего ты? Всё хорошо. Просто решил отдохнуть.
-Саша, сынок, скажи мне, что случилось? С Ниной поссорился? С ребятами что?
-Мама, ну что с ними будет? Пашка пузо погреть поехал, устал, тоже пашет день и ночь, Светланка сессию закрыла, на Алтай с ребятами сбираются в июле, Нина…Нина тоже…хорошо, как всегда.
А ты что? Против того что я поживу? Забор хотел подправить как раз, да на сенках шифер просел…
-Нет, сынок. Почему против, нет. Дак я пойду, может котлет, или курочку?
-Ма, я пирожков поем…А с яйцом есть?
-Есть сыночек.
-Ну вот пирожки и молоко холодное.
-Я сейчас, тёте люде сбегаю молочка, возьму.
-Ага, мам. Я сейчас ту доделаю и зайду. Машину во двор загоню.
-Хорошо, хорошо, Санечка.
Валентина Ивановна сбегала к соседке за молоком, покормила сына ужином. Она всё ждала что вот сейчас Санечка, как в детстве, наберёт полные лёгкие воздуха и скажет всё что у него накопилось.
Но сын спокойно поужинав, пошёл на кровать, прихватив с собой томик рассказов любимого Василь Макарыча с детства любил Шукшина читать Санечка.
Сходить Нине позвонить? А что я ей скажу, что Санечка какой-то странный? Да и чужие люди рядом, а связи этой мобильной у них не. Она есть да надо на крышу лезть и кричать на всю деревню тогда не только соседи вся деревня будет слышать.
А вдруг всё хорошо, просто накрутила себя.
А если того самого, рвануло?
Ох, ты божечки, думала за годы всё забылось, успокоилось. Ведь тихо — мирно жили Санечка с Ниною, она, Валентина Ивановна, снохой не нарадуется, и хозяйственная, и уважительная, а рукодельница какая.
Повезло Санечке, что уж говорить. Валерке вот старшему, не повезло. Ой, как кошка с собакой со своей Людмилой, буцкаются, ругаются.
Не раз говорила вгорячах чтобы разошлись, не мучили друг друга.
Да ведь оба как вызверятся. Он то Валерка, волком аж смотрит.
-Ты что мать, – говорит, – я ведь люблю её, да я подохну без неё ты чего?
И она, Людка, с фингалом под глазом, стоит, улыбается.
-Вы чего мама, я же без своего Валерочки дня не проживу! А это? Да то так повздорили, он меня к Витьке с детства же ревнует.
-Тьфу на вас, – скажет в сердцах, а те стоят оба и улыбаются. Ну хоть не пьют нет да и живут в материальном плане неплохо.
Они даже на свадьбе подрались на своей. А потом ревели оба, тьфу, дундуки.
Вот у Нины с Санечкой у них всё спокойно.
Пашка у Санечки бешеный, в дядьку, тоже рвёт и мечет, если не по его. С девушкой поругался. Раз, раз, понёсся куда-то, в какую-то страну жаркую. Чё бы не приехать вон на Олюйку, пляж рядом, песок беленький, нет, за тридевять земель надо уехать, всё чик- брык, раскидать, наорать. Он и лицом на дядьку больше похож, Пашка -то.
Валерка его тоже любит, первый племянник всё же.
Охо-хо. Что-то происходит. а может кажется?
Помнит Валентина Ивановна, как идёт с работы, тогда ещё работала, смотрит, девчонка стоит у калитки…
– Здраствуйте…
-Здрааствуйте, – тянет Валентина Ивановна, – а вы к кому?
-Я? Я к вам? – девчонка заплакала. Валентина Ивановна невольно залюбовалась, маленькая, крепенькая, светленькая, как грибочек – груздочек.
-Что случилось? Проходи.Точно к нам? К Сергеевым?
-Да…
Прошли в дом.
-Ну слушаю.
-Я… Я… Меня Ниной зовут, Ивановой, я из Кондратьевки, учусь в городе, с сыном вашим…
– С Валеркой что ли? – всколыхнулась, ой что будет, Людмила всех поразнесёт. С садика вместе…
-Нет – машет головой…
-Санечка? – выдохнула мать, чуть не сказала что он же маленький ещё…И то девятнадцатый год…
-Да… я … ребёнок будет…
-Маааама, мааам я приехал, – раздаётся радостный голос младшенького, забежал на веранду, как увидел девушку, глаза по плошке.
-Ты чего здесь? Зачем приехала?
-Санечка, – говорит мать, – ты что так? Девушка вот…
-Вижу, что не мужик. Зачем пришла?
-Я не знаю что мне делать, помогите? – плачет девчонка. – отчим злой, со света сживёт…Дитя, живое же, ваше…Кровь ваша…
-Сынок, – шепчет, – это правда? Это… твой ребёнок?
Молчит, насупился.
-Санечка, – шепчет мать -Санечка…
-Я не люблю её, – выкрикнул, лицо красное, – сама приходила, в кровать лезла. Я с Таней, её подругой поругался, через неё вон, – мотнул сердито головой в сторону плачущей девушки, эта как лиса, утешительница чёртова…Сама лезла…
-Санечка…Ты что такое?
И началось, каждый день на мозг капала.
-Ребёнка признаю её нет, не нужна она мне, не переношу.