Привел на дачу

– Вот и поговорили! – заключила жена.

– С тобой – только так! – сделал свои выводы муж. – Ты же не хочешь ничего понимать!

А вот и ничего подобного – все она прекрасно поняла! Да и что тут понимать-то?

Все предельно ясно: в один прекрасный день Ирка приехала на дачу и обнаружила, что в ее отсутствие здесь кто-то был.

Ключи были только у нее и мужа Вовчика: она за это время на дачу не ездила.

Не надо быть великим математиком, чтобы сложить два и два: значит, на даче был Володя!

Вопрос – зачем? Ясное дело, зачем! Кто же не знает, зачем мужья ездят без жен на дачу!

Значит, Вовка таскается сюда с дамами. Или с дамой, что, собственно, равнозначно! Или даже хуже…

И как шифруется – не поймаешь! Дескать, работаю без продыха – на работе аврал!

Но ее-то не проведешь: она же – стреляный воробей!

И сразу определила, что на даче кто-то был: что она – не помнит, как у нее стояли на полке чашки и кружки?

Ну, ладно, пусть кружки стоят не так! Но зачем, люди добрые, оставлять в мусорном ведре использованные презервативы?

Что, из-за стр…асти совсем мозги отказали? Это же – улика! И какая!

Кто-то скажет: что за глу..пости? Мало ли, кто оставил использованные презервативы?

А вот и фигушки! Это были, как говорится, не простые презики, а золотые: их она сама заказывала в с…-шопе – они с мужем пользовались только такими.

Да, кстати, с ин.тим.ной жизнью у них все было просто здорово.

«Ну, все: если в коробочке не хватит упаковок, я тебя … !» – подумала Ирина Максимовна и, приехав домой, первым делом кинулась проверять заветную коробочку, стоящую в прикроватной тумбочке в спальне.

В коробочке упаковок не хватило… Ну, что – готовься, мер…з. О та…

Муж все отрицал. Да, на голубом глазу: Да честное благородное слово, Ирочка! Какая измена? Ты что – голову отлежала?

– А это – что? – брезгливо трясла прихваченной уликой, предусмотрительно положенной в целлофановый пакет, жена. – Неужели не узнаешь?

– Ну, узнаю. А где ты это взяла?

– А ты вспомни, где ты раскидываешь свои использованные презервативы! Что – не можешь? Наверное, таких мест – много!

Владимир Сергеевич изумленно смотрел на беснующуюся жену: мужчина даже не мог понять, о чем идет речь.

Какие презервативы? Откуда презервативы? Какие кружки, стоящие ручками не на восток, а на запад?

Кто-нибудь может объяснить, что происходит? Разбудите меня, пожалуйста…

А Ирку несло все дальше и дальше: она-то ему верила! И как теперь с такой грязью жить?

– Ты, что, мать, с молотилки рухнула? – Вовке, наконец-то, удалось вклиниться в речитатив жены. – Может, у тебя уже галлюцинации начались? Для климакса еще рановато!

– Да ты, наверное, ждешь – не дождешься, когда у меня начнется этот самый климакс! – заорала Ирка. – Тогда, вообще, будешь шляться без передыха, кот…яра недо..ре.зан.ный!

И тогда он ее послал: ну, что – сама же напросилась! А жена неожиданно согласилась: дескать, и пойду!

И разговор был окончен. Но слово послал нужно было толковать несколько по-другому: она-то с сыном как раз осталась в этой квартире, а вот он ушел.

Получалось, что, в конечном итоге, послали именно его! Ну, что – послали, так послали: надобно идтить! – как говорила Иркина мудрая бабушка.

И тут Владимир Сергеевич, почему-то, неожиданно испытал облегчение, а не сожаление и досаду, как ожидалось.

Как же так? Он вынужден был уйти от, в общем-то, любимой жены и сына, а ему совершенно не горько по этому поводу?

Пусть уйти на время, но почему его душа так спокойна и пребывает, говоря «высоким стилем», в блаженстве?

И это странное облегчение… Хотя мужчина должен был рвать на себе волосы от горя и просить прощения за совершенно неведомый ему проступок, каясь без перерыва…

И Владимир Сергеевич, покидав себе в рюкзак личные вещи – за остальным приду потом – убыл к своим родителям, которые, к счастью, еще находились в добром здравии.

И, что характерно, обрадовались возвращению «блудного попугая»: ну, а что мы говорили? Ведь материнское сердце-вещун не обманешь…

А Ира осталась ждать извинений. Которые, по ее уразумению, должны были последовать незамедлительно: прости, милая, люблю – не могу! Трамвай куплю! И то колечко, которое хотела…

Но, почему-то, извинения не последовали: муж не звонил! Да, вообще не звонил: ни с извинениями, ни без – просто, чтобы поинтересоваться.

Это оказалось не только неожиданно, но и неприятно. Да, деньги, правда, ей на карту регулярно поступали.

Ожидание скрашивали, если можно так сказать, конфликты со Славкой, который, к тому времени, совсем отбился от рук и оборзел: одно слово – безотцовщина!

Четырнадцатилетний подросток прогуливал школу, хамил и дерзил, даже – с элементами издевки!

Короче делал все то, что должен делать слетевший с катушек пубертат, одуревший от гормонального всплеска.

И это все произошло всего за какую-нибудь пару-тройку месяцев отсутствия отца.

Надо было принимать какие-то меры. Для начала Ирина Максимовна попыталась прочитать переписку сына.

И тут ее ждал сюрприз: оказалось, что на даче лю… играми занимался ее маленький мальчик – сыночек Славочка!

Да, предварительно выкрав у отца ключи, запасшись хорошими презервативами и обсудив детали предстоящего суаре ин…тим с какой-то Мусей Барби: так она значилась в телефоне сына…

Как же так? Это – в четырнадцать-то лет? Она, Ирка, в этом возрасте даже не целовалась!

И кто эта … , со б. лазнившая невинного хлопчика? Короче, подать сюда Ляпкина-Тяпкина! Точнее, эту самую Мусю Барби…

Сын сдавать подружку, сподвигнувшую его к таким интересным забавам, не захотел. Привычно оборал мать – какого рожна делала в моем телефоне? – и ушел в вечерние сумерки.

А Ирка, ошеломленная узнанным, стала звонить Вовчику: выходило, что извиняться придется ей…

– Я была не права, – тихо произнесла жена.

– Я это всегда знал, – спокойно ответил Володя.

– И я все осознала!

– Очень хорошо: осознала – живи теперь с чувством осознания!…

Продолжение >>Здесь