***

– Чего это твоя Машка с утра как не живая ходит, все глаза опускает? – спросила Мать Николая, – как будто что удумала.

– Да ни чего она не удумала, мама. Радость у нас – ребенок будет! Думали уже не дождемся, а тут вот как все случилось.

– Ой! Так все – таки будет! Вот же дождались, наконец – то. Думала не видать мне внуков уже, вот же радость то,- Авдотья схватила ведро и поспешила в хлев, приплясывая на ходу.

Взял в жены Машу Николай два года назад. Была Мария сиротой, ни кто уж и не помнил, куда подевались ее родители. Жила она с раннего детства у чужих людей. Работала по хозяйству, отрабатывала свой хлеб честно. Говорили, что родители ее были проездом в этом селе. Семья большая была, много детей. Скитались они в ту пору, где придется. И так получилось, что то ли нароком, то ли нет – оставили Машу у чужих людей. А те и приютили, не на улицу же малое дите выставлять. Родителей Мария и не помнила, сама всегда называла себя сироткой.

Два года прожили Николай и Маша, а детей у них все не было. Уже думали, не судьба. И вот радость – Маша беременна и скоро родит дите!

Беременность пролетела не заметно, а в марте Маша родила мальчонку. Да только повитуха, как увидела мальца, обомлела:

– Эка ты, Машка чего учудила то… Ты чьего сына то родила?

– Баба Нюра, вы чего? Дайте мне сынишку,- обессиленная Маша не понимала, что происходит.

– Держи, держи своего… чертенка,- повитуха завернула младенца в пеленку и положила рядом с матерью.

Маша взглянула на своего сыночка и потеряла дар речи. Даже сейчас было видно, что мальчик родился совсем не похожим на мужа. Николай был светловолосый с голубыми глазами, а сынишка появился на свет с черными, как смоль волосиками и смуглой кожей. Ну настоящий цыганенок.

Свекровь, увидев внука, завопила на всю улицу:

– Людииии! Люди добрые, вы поглядите что делается! Ой, ой что творится! – голосила мать Николая в толпе, которая уже собралась на ее крики.

– Вы посмотрите, что делается – то! Машка тихоня наша, святая душа, цыганка родила. Облапошила моего сына, вокруг пальца обвела. Строила из себя цвет невинный, а сама гуляла. Да с кем гуляла то! Ой, что делается, – рыдала свекровь Марии.

Николай зашел в избу, чтобы самому увидеть все своими глазами. Рядом с женой лежал смуглый черноволосый мальчонка, который ни как не мог быть его сыном. Не похож ни капли на отца, хоть с какой стороны посмотри.

Маша, умываясь слезами, клялась и божилась, что это его родной сын. Что всегда она ему была верна, чтобы поверил и не прогонял ее.

– Как мне теперь после такого людям в глаза смотреть?- сжимая кулаки, зло говорил Николай,- уже вся деревня гуторит, что Колькина жена с цыганами гуляла, а теперь вот принесла нагульное дите. На смех всю нашу семью подняла.

– Коля, это твой сын,- вытирая слезы, отвечала Маша, – а коли не веришь, так Бог тебе судья. Только знай, что если откажешься – век этот грех на твоей душе будет, что от сына родного отказался.

– Завтра чтобы тебя здесь с ним не было! Не стерплю такого обмана. Поколотить бы тебя, да только что толку теперь с того, – тихо сказал Николай и вышел из избы.

Очень это было постыдным в те времена – родить ни от мужа. Прогнали Марию жить в старом доме на окраине и всей деревней обсуждали. Не знала она сама, почему сынок таким родился. Но что же теперь поделать – нужно как то жить, как то сына растить одной. Тяжело это было ей, когда вся деревня пальцем тычет и шепчется. А кто и прямо в глаза говорит:

– Вот же ты Машка, бессовестная то какая! На глазах у всей деревни такое сотворила. И не стыдно теперь тебе на люди показываться? – язвили деревенские бабы, качая головой.

Ни чего не отвечала им Мария, только опускала голову и шла к себе. Ни кто не верил ей, что это сын Николая, что всегда она была ему верной женой.

Мальчика девушка назвала Иваном, жили они с ним очень бедно. Мария трудилась с утра до ночи у чужих людей, чтобы заработать на кусок хлеба. Иван уже подрастал, когда соседские дети стали дразнить его:

– Цыганенок! Эй, цыганенок, где твой табор?

– Ууу я вас сейчас,- грозился Иван и убегал в дом.

***

Как то вечером в дом Николая в окно постучали.

– Кого это не легкая на ночь глядя принесла? – ворчал Николай и пошел отпирать ворота.

– Кто там? Чего надо?

– Хозяева дорогие, помогите, уважьте,- донеслось из – за ворот. Сами мы не местные, проездом. Хотели спросить – не знаете ли вы, где здесь в селе живет Мария Окудалова? Здесь ли она?

– Не знаю я ни кого с такой фамилией, а Марий тут хватает, кто ж знает какая из них, – отвечал Николай, рассматривая ночных гостей в полумраке.

– Сами мы ремесленники, едем с города, где продавали свои товары. Да вот решил я узнать в вашем селе то, что давно мне покоя не дает. История эта давняя, сколько годков уже прошло. Сестра моя Катерина, перед тем как Богу душу отдать, открылась мне и покаялась, что когда то, в тяжелые времена оставила она в вашем селе девчушку двух лет. Тяжело им тогда было – есть не чего и угла своего не было. Вот и оставили чужим людям, чтоб совсем не пропасть. А в тот час, когда она мне призналась, то и наказала – разыскать ее, коли смогу. Вот такая наша история,- снимая шапку, поведал странный гость.

Николай впустил путников в дом и позволил им переночевать.

– Мать, зажги свечку да собери что поесть,- крикнул мужчина и усадил гостей на лавку.

Мать Николая спешно начала управляться на кухне, выставляя на стол не хитрый ужин.

Когда путники рассказали историю про девочку, тогда уже у Николая что – то кольнуло в душе. Ведь бывшую жену его тоже звали Марией, и была она подкидышем. А когда при свете свечи разглядел он лицо гостя, то совсем Николаю не по себе стало. Мужик, который назвался дядькой Маши, был чисто вылитый цыган – черные как сажа волосы, черные глаза.

Еще крепче задумался Иван, да только решил, что утро вечера мудренее и завтра видно будет. Поутру отправились они к дому Марии. Иван много лет уже не разговаривал с ней, обходил ее всегда дорогой, знаться не хотел. От Ивана тоже глаза воротил, видеть не хотел. Все считал, что виновата Мария перед ним и не его это сын.

Мария выглянула в окно и очень удивилась, увидев Николая с чужими людьми у ворот. Вышла, пряча глаза, не зная, чего от нее хотят незваные гости.

– Она! Видит Бог – она! – воскликнул черноволосый дядька, – Катерины это дочка, копия матери своей. Ах ты Боже мой, надо же такой уродиться, как две капли с матерью своей похожи.

Мария ни чего не понимала. Так и стояли все, глазея друг на друга, только дядька Марии не мог унять радость, что нашел племянницу.

– Я дядька твой родной Маша. Наказала мне мать твоя перед кончиной разыскать тебя и прощения попросить. Вот дал Бог, и получилось у меня. Нашел родную кровь!

Мария заплакала от таких новостей. Всю жизнь росла она сироткой, гостьей была во всех домах. Ни одной родной души не знала, сколько себя помнила. А тут – дядька родной! Не могла сдержать она слез от таких новостей.

– А пойдемте, отойдем в сторонку, дядька,- тихо сказал Николай,- спросить чего у вас хочу.

– Вы уж не обижайтесь, но позвольте узнать – были ли в вашем роду цыгане? Сам вы очень даже лицом смахиваете на них, уж не обессудьте, но то очень нужно мне знать,- у Николая стучало сердце, потому как начал он понимать, что был он сильно не прав и виноват перед Машей с сыном.

– А то! Дед наш был цыганом. Правда, из табора он ушел, чтоб на бабке нашей жениться. А так – чисто цыган дед был, – поведал Николаю дядька.

А так же рассказал, что то нет – нет, да и рождаются в их роду иногда темненькие. Не часто, но все же случается такое.

– Бабкина кровь сильнее оказалась, дети почти все их славянские вышли. Уж так было, что дед цыган не верил порой, что его это дети. А после все поняли да смирились с этим. А как другое поколение нарождаться стало, так начали цыганята появляться. Вот такое это хитрое дело – что по родове передается,- подмигнул дядька Николаю.

Тут из дома выбежал Иван, глядя своими большими черными глазами то на гостей, то на Николая. Он видел, как сильно мальчик похож на своего двоюродного деда.

– Вот же как бывает то! Вот же я глупец,- тихо шептал Николай и взглянул на Машу.

– Прости Маша. Прости меня за все,- Николай взял за руку бывшую жену, прости меня, дурака.

Вот такая история приключилась давным давно в деревне Ольховка. Верно говорят – пути господни неисповедимы!

Краски жизни