Все получилось, как нельзя лучше – и пиццу удалось отложить, и пистолет спрятать в объемном кармане худи, и старик пришел, махал ей за окном.
– Пойдемте к набережной, – позвала она. – Расскажите мне хоть про жизнь немного.
– Это я могу, – обрадовался старик. – А водочки не купишь?
– Это вы зря, – на автомате пожурила старика Соня. – Это же яд в чистом виде!
– Да хоть чекушку, для аппетита…
И Соня купила.
На набережной было место – их любимое с Федей, там они много вечеров провели. Место тихое, людей там обычно не бывало, самое подходящее для того, что она задумала.
– Как вас зовут, говорите? – спросила она.
– Колькой меня зовут. Пожарник. Это кликуха такая. Я в молодости любил что-нибудь подпалить.
– Это как? – спросила Соня, чувствуя, как горло схватывает словно едким дымом.
– Ну как… Просто – находил заброшку какую-нибудь и поджигал. Любил я на огонь смотреть.
– А сейчас не любите?
– Сейчас нет.
Он посерьезнел, замолчал.
– Почему? – настаивала Соня.
Старик поднял на нее водянистые глаза.
– Эх, дочка, такой грех на мне… Ну не хотел я, ей-богу, не хотел!
– Подожги кого-то? – почти шепотом спросила она.
– Не специально я, – протянул старик. – Это все любовь, детка, всю любовь.
– Что? – не поняла Соня.
Старик прокашлялся.
– Я в молодости шофером у одного мужика работал. И была у него жена – красавица, слов нет! Любовь ее звали. Да и до сих пор зовут, я надеюсь. И случился у нас с Любой роман…
Соня не могла поверить ушам – да что он такое говорит? У него роман с бабушкой? Быть такого не может!
– Она, конечно, мужа своего не оставила – какой резон ей менять барина на прислугу? Но мы с ней долго тогда встречались, года два или три, пока он нас не застукал. Любила она меня, веришь-нет? Любила! И я ее. Я ее до сих пор, может, люблю. Поэтому, когда она попросила дачу ее невестки подпалить, я и подпалил! Я ж не знал, что там кто-то будет, мне было велено ее припугнуть, чтобы она дитё отдала…
Каждое его слово гвоздем врезалось Соне в голову, поднимая со дна ее души уже забытые воспоминания: мамины колыбельные перед сном, папины сильные руки, счастливые вечера, когда они были все вместе, бабушка, воющая как брошенный пес… Нет, нужно решаться, делать прямо сейчас. Она опустила руку в карман, чувствуя тяжесть металла. Разве пистолет может быть таким тяжелым? Может, если ему предстоит сделать свое дело.
Соня взяла начатую бутылку и хлебнула из горлышка для храбрости. Внутренности обожгло.
– Ты, наверное, думаешь, что я чудовище? А так и есть. Так что не зря меня в тюрьму посадили, но разве ж это наказание.
– У каждого своего наказания, – глухо произнесла Соня и поднялась. – Ладно, мне идти надо, меня бабушка ждет.
Старик махнул, даже не глядя на нее. Его взгляд упирался куда-то вдаль, в прошлое, которое уже невозможно исправить.
Она стояла и смотрела на его затылок. Простая мишень. А как долго она к ней шла! Сначала одна, потом с Федей вместе, теперь вот опять одна… И бабушка – как она могла? Кто она теперь Соне? Главный враг? Но разве можно назвать бабушку своим врагом, ведь никого у Сони, кроме бабушки, и нет? Неужели ее она тоже убьет, вот так просто?
Слишком много вопросов. И ни одного ответа. И только один шанс на выстрел.
***
Тяжелый металл ухнул в воду – бульк, и нет ничего. Тишина. Соня посмотрела, как по воде расходятся круги, развернулась и пошла. Она не знала, куда шла, но ноги сами привели ее к знакомому дому, в котором раньше она так часто бывала. Все правильно – куда ей ещё иди? Она решительно шагнула вперед, привычно набрала код подъезда.
Конечно, Федя мог ее и не принять. Он мог забыть ее, влюбиться в другую, не простить. Но попытаться стоило. Иначе – зачем вообще жить?
На звонок она нажимала долго и отчаянно, пока дверь не открылась. Федя смотрел на нее удивленно и радостно.
– Пришла, – улыбнулся он.
Соня часто закивала, опустила лицо, стараясь скрыть от него мокрые глаза.
– Ну ты чего? – испугался он и потянул ее к себе. – Случилось что? Бабушка?
Уткнувшись в его грудь, Соня глухо сказала:
– Я соскучилась.
– И я. Так что случилось-то?
Она обняла его, потерлась щекой о колючий свитер и сказала:
– Все хорошо, правда. Теперь все будет хорошо…
А Колька-Пожарник в это время допивал оставленную ею бутылку и думал о том, что не так уж бездарно прошла его жизнь, если в ней была Любовь…
Автор: Здравствуй, грусть!