Следствие вскрыло ужасающую картину: на «Ждановской» игнорировали десятки заявлений граждан.
«Круглосуточное пьянство! Их работа — грабить и избивать арестованных», — констатировала Апарина.
Приговор был суров: четверо главарей получили расстрел, остальные — большие сроки. Бывший следователь Хлысталов отмечал, что в зале суда «царил дух непреклонного Закона».
Апарина рассказывала о реакции осужденных: «Бывает, оглашу приговор — кричат, плачут. Но чаще принимают спокойно».
На вопрос о том, как она переносила такую работу психологически, отвечала просто:
«Преступники мне не снились. После тяжелых дел ходила с мужем в театр — отвлекаться».
Дело приобрело политическое значение.
Это была открытая война между КГБ во главе с Юрием Андроповым и МВД под руководством Николая Щёлокова.
Обстоятельства, выявленные в ходе расследования, привели к смещению в 1982 году с поста министра внутренних дел СССР Николая Щёлокова и началу его политической опалы, закончившейся его самоубийством.
21 июля 1982 года судья Зинаида Апарина зачитала приговор:
«Именем Союза Советских Социалистических Республик Борису Барышеву, Николаю Рассохину, Николаю Лобанову, Александру Попову будет назначена высшая мера наказания – расстрел».
Для Апариной это был триумф карьеры. Ей доверили самое политически значимое дело десятилетия.
Апарина вспоминала:
«Никогда ничего не боялась, и мне никто ни разу не угрожал всерьёз. Дверь дома держалась на одном замке – ударом ноги снести было можно. Единственный случай в моей практике, когда покушение было реально, – это во время процесса по «убийству на «Ждановской».
Но тогда – впервые в жизни – меня и следователя Генпрокуратуры Владимира Ивановича Калиниченко круглосуточно охраняли бойцы спецназа КГБ СССР «Альфа».
Сотрудники КГБ охраняли от сотрудников милиции! Каждый день на машине отвозили, привозили».
Статистика смерти
За 47 лет работы она вынесла тысячи приговоров. За 47 лет работы судьёй она «поставила к стенке» несколько сотен серийных убийц, бандитов, сексуальных маньяков, расхитителей социалистической собственности в особо крупных размерах.
А общая цифра присуждённых ею сроков выражается тысячелетиями.
Эти цифры поражают воображение. Сколько людей прошло через её кабинет?
Но была ли у неё альтернатива? Нет. Система не терпела инакомыслия.
Поздние годы: сожаления железной леди
Уйдя в отставку в 70 лет, она до конца жизни сожалела о падении профессионализма в судебной системе.
Незадолго до своей кончины она говорила, что «сейчас вообще странные дела творятся: преступников не ловят, ловят — поймать не могут, поймают — ничего доказать не могут, докажут — суд отпускает».
Или. Зачем отменили высшую меру? Наша страна не готова к этому. Допустим, убийц Листьева, Старовойтовой и других найдут – как их не расстрелять?!
Или террористов, взрывавших дома на Каширке, в Печатниках и других местах?!
А «Норд Ост»?
Теперь каждый преступник знает: расчлени он хоть 500 человек – максимум «пожизненно».
Лично я против того, чтобы расстреливали за хищения. Уж как заслуженный юрист России, судья с таким стажем я в этом как-нибудь разбираюсь…»
До конца жизни Апарина была убеждена в правильности своих действий и сожалела не о казненных людях, а об «упадке» правосудия.
Зинаиды Апариной не стало в 1999 году, в 83 года. Она дожила до эпохи, когда смертная казнь была отменена, а права человека стали приоритетом.
Но эти изменения были для неё не прогрессом, а деградацией.Её именем стращали не только убийц, маньяков, но и следователей прокуратуры. И не зря криминальный мир её деятельность оценил и удостоил персональной кличкой
Последняя встреча
В 1998 году, за год до смерти, одна из журналисток посетила Зинаиду Александровну в её московской квартире.
82-летняя женщина встретила гостью в халате, но с тщательно уложенными волосами — привычка судьи всегда выглядеть безупречно никуда не делась.
Квартира была обставлена типичной мебелью советской номенклатуры: массивные книжные шкафы, тяжелые шторы, портреты в рамках.
На почетном месте висела фотография молодой Апариной в судейской мантии рядом с портретом мужа в прокурорской форме.
— Жалеете ли вы о чем-нибудь? — спросила журналистка.
Зинаида Александровна долго молчала, глядя в окно на зимнюю Москву. Затем медленно повернулась и посмотрела прямо в глаза собеседнице:
— О чем жалеть? Я служила закону. Всегда служила только закону.
Это были её последние публичные слова. Через год женщины, наводившей ужас на криминальный мир столицы, не стало.
Марина Комарова