Полина не договорила, потому что из ее горла вырвался громкий и протяжный хрип. Она обмякла, закатив глаза.

— Чего ли ты сидишь? Вызывай скорую! — заорал Борис на топтавшуюся сзади Зою, — давай, беги, беги!

Зоя вылетела из фургона, и Борис, оставшись наедине с Полиной, принялся приводить ее в чувство. Он похлопал ее по щекам, сделал искусственное дыхание, пару раз нажал на грудь, но Полина не открывала глаз. На шум в фургон вбежал Георгич. Он нашел где-то пузырек нашатыря и поднес его девушке под нос, но и это не помогло. Дыхание Полины становилось все слабее и слабее, а сердце, казалось, и вовсе остановилось.

Через полчаса приехала вызванная Зоей скорая, и фельдшеры, зайдя в фургон, стали расспрашивать Бориса и Георгича о том, что случилось. Борис указал на лежавшую без движения Полину и сверкнул полными слез глазами.

— Сделайте же что-нибудь, — умоляюще крикнул он, протягивая к медикам руку, — она умирает!

Фельдшер бегло осмотрела девушку и вытащила из чемоданчика папку с бумагами.

— А что тут сделаешь, она уже умерла, — равнодушно заключила фельдшер, заполняя форму, — ты что, не видишь, что она уже окоченела?

Борис коснулся все еще теплого лба Полины и вскочил.

— Она еще жива, — заорал он, — она еще теплая!

Медики переглянулись и улыбнулись.

— Я вижу, что она уже теплая, — сказала фельдшер, косо взглянув на стоявшие у печки пустые бутылки из-под водки, — документов, я так понимаю, у всех вас нет?

Георгич, прежде не вмешивавшийся в разговор, со вздохом кивнул.

— Нету, — подтвердил он, — мы — бомжи.

Фельдшер закончила писать и велела напарнице принести носилки.

— Куда вы ее? — подскочил к ней Борис, — в больницу?

Фельдшер отступила от него на шаг и ядовито усмехнулась.

— Нет, милок, — ответила она, — в морг повезем твою зазнобу, на вскрытие. Хотя тут и без вскрытия все понятно. Ну, там разберутся.

Она повернулась к вошедшим с носилками напарнице и водителю и они, вместе перетащив на носилки Полину, понесли ее в машину. Борису оставалось только наблюдать за ними; на него напало какое-то оцепенение, и единственное, что он мог делать — это лишь сжимать и разжимать кулаки.

***

—Да, жалко Полину, — произнес Георгич, наливая Борису, — ведь и не жила еще толком. Даже ведь не похоронят ее нормально…

Борис опрокинул стакан в себя и уставился на старика.

— О чем это ты? — не понял он, — что ты имеешь в виду?

Георгич тоже выпил и громко опустил стакан на стол.

— То, что ее спалят в крематории, — пояснил он, — вон, видишь длинную трубу? Там нас всех и хоронят. Засунут в печку на противне, как пирог, а потом что останется, ссыплют в пакет и зароют. Такие дела.

Борису стало тошно, и он поднялся из-за стола.

— Пойду пройдусь, — бросил он, и заторопился к выходу.

Всю ночь Борис проспал в лодке, качаясь на волнах. Утром его разбудил ледяной дождь, он хлестал Борису в лицо, будто смывая с него застывшие слезы. Борис подвел лодку к берегу и подошел к сидящему на камне Георгичу.

— Надо бы проститься с Полиной, — сказал Борис, — когда обычно проводят кремацию?

Георгич уныло посмотрел на него и сунул в рот сигарету.

— Обычно на третий день, — отозвался он, закуривая, — как положено, по-христиански.

Он жестом велел Борису присесть и взглянул на дымившуюся трубу крематория.

— Там один мой знакомый работает охранником, — произнес он, передавая сигарету Борису, — я договорюсь, чтобы тебя пустили попрощаться.

Он похлопал Бориса по плечу и поплелся в сторону крематория. Борис прождал его около часа, не сходя с места. Наконец, сгорбленная, как коромысло, фигура Георгича возникла на мосту.

— Договорился, — сообщил он, присаживаясь на свой любимый камень, — Полина уже у них, никто ее не вскрывал. Кремация завтра в десять.

Борис хотел было поблагодарить его, но Георгич остановил его, вскинув руку.

— Тсс, — прошептал он, уставившись на реку, — давай помолчим.

Борис все понял и притих.

***

На следующий день, одевшись поприличнее и купив на последние деньги букет цветов, Борис пошел прощаться с Полиной. Всю дорогу он курил и отхлебывал ханку из старой фляжки, и когда добрел до ворот крематория, был уже изрядно пьян. Сказав охраннику, что он от Георгича, Борис вошел в темное, неприветливое помещение, пропитанное дымом и смертью.

— Туда, — указал ему охранник на огромный зал с большой металлической печью, — я туда не пойду, и ты там не задерживайся. Еще не хватало, чтобы тебя кто-нибудь увидел.

Он толкнул Бориса в спину, а сам сел у входа и отвернулся к окну. Борис сделал несколько осторожных шагов и, увидев стоявший на конвейере металлический гроб, бросился к нему. Гроб был закрыт. Борис откинул крышку и увидел лежавшую внутри Полину. Лицо ее было бледным, а губы слегка приоткрытыми, и Борису померещилось, будто они дрожат от слабого дыхания. Решив, что это ему лишь кажется, Борис положил на грудь Полины свой букет из астр и цинний и склонил голову. Печь уже пылала; оставалось лишь нажать рубильник, и гроб с Полиной начал бы движение в ее огненную пасть, но работник, отвечавший за это, где-то задерживался.

— Ну вот и все, — прошептал Борис, поглаживая руку Полины, — может, мы еще встретимся там, кто его знает. Георгич в это верит, и я поверю. Он придвинул цветы ближе к лицу Полины и улыбнулся сквозь слезы.

— Ну все, пора, — поторопил его охранник, — сейчас Федя придет. Он не любит, когда тут посторонние.

Борис кивнул, задержался на одно мгновение и поплелся за ним, не оборачиваясь.

— Апчхи, — вдруг раздалось позади чье-то звонкое чихание.

И тут же повторилось снова, на сей раз громче.

— Апчхи!

Борис медленно повернулся, а охранник, застыв от ужаса, осел на пол.

— Полина, — крикнул Борис, возвращаясь к гробу, — Полина, ты жива!

Он подлетел к металлическому ящику, из которого свесилась бледная рука и затаил дыхание. Полина действительно была жива. Она яростно терла нос, пытаясь избавиться от осевшей на него пыльцы. Борис вытер ей лицо дрожащей рукой и вытащил из гроба.

— Вызови скорую, дубина, — крикнул он охраннику, — ну чего ты там, эй!

Но охранник лишь смотрел на них остекленевшими глазами и что-то беззвучно шептал, будто молился.

— Не надо… скорую, — прохрипела Полина, хватаясь за шею Бориса, — идем… домой.

Борис подхватил ее на руки и бросился бежать.

***

Георгич и Зоя сидели за столом и о чем-то тихо разговаривали, когда в фургон ввалился Борис с Полиной на руках. Увидев их, старик вжался в стену и перекрестился, а Зоя забилась под стол и завизжала.

— Ну-ка тихо, — оборвал ее Борис, укладывая Полину на топчан, — жива она, нечего скулить.

Он убрал с лица Полины волосы, и та слабо улыбнулась.

— Что это было? — произнесла она, оглядываясь, — я так ничего и не поняла…

Георгич вылил на голову воду из кружки и фыркнул.

— Мы и сами не знаем, что это было, — выкрикнул он, — я уж думал, что белку поймал или умом тронулся.

Он подбежал к Полине и обнял ее, плача от счастья.

— Тебя чуть не сожгли заживо, — пояснил Борис, убирая со стола выпивку, — хорошо, что я вовремя успел.

Полина ошарашенно глянула на него, но промолчала.

— Спать хочу, — произнесла она после недолгой паузы, — я так устала.

Она растянулась на топчане, и Борис укрыл ее одеялом.

***

Полина проспала несколько часов, и проснувшись попросила еды. Георгич наспех сварил свою фирменную похлебку и принялся кормить девушку.

— В тот день, когда меня отравили, я должна была встретиться с одним человеком, — сказала Полина, с жадностью глотая горячее варево, — с начальником охраны из фирмы моего отца, если быть точнее. Он сказал, что спрятал завещание папы и должен мне его передать.

Она доела, вытерла тарелку хлебом и вернула ее Георгичу.

— Мне нужно встретиться с ним завтра, — продолжала она, — это очень важно. Если Герман убьет его и найдет завещание, фирме отца придет конец.

Она замолчала и посмотрела на Бориса, словно дожидаясь его одобрения.

— Одна ты никуда не пойдешь, — категорически отрезал тот, — в третий раз этот Герман точно доделает начатое. Я пойду с тобой.

Он присел рядом с Полиной и стиснул ее руку.

— Ладно, — послушно ответила Полина, — пойдем вместе.

Наутро, сразу после завтрака, Борис и Полина отправились в путь. Георгич и Зоя пожелали им удачи и долго смотрели вслед. Шел сильный снег. Метель была на руку Борису и Полине; благодаря ей они благополучно добрались до главного офиса ее фирмы, который располагался на другом конце города, и Полина, доложив охраннику о своем прибытии, притаилась в углу крыльца. Борис все время находился рядом с ней и прикрывал ее от любопытных глаз.

— Смотри, это он, — шепнула Полина, указав глазами на проходившего мимо человека, — Герман!

Борис покосился на него: одетый в кожаную куртку, рваные джинсы и ковбойские сапоги, Герман выглядел как типичный злодей из голливудского боевика. Он лихо отправил в бреющий полет тлеющий окурок и посмотрел на Бориса, но не заметив ничего особенного, миновал его и вошел в здание. Когда он скрылся за дверью, Полина облегченно выдохнула и закатила глаза.

— Ну и типок, — сплюнул Борис, — рожа так и просит кирпича.

Полина нервно усмехнулась и согласно кивнула.

— Вот, все здесь, — сказал вышедший к ним мужчина в черной форме и с пистолетной кобурой на поясе.

Он протянул Полине большой толстый конверт и жестом велел его спрятать.

— Тут деньги, твой паспорт и само завещание, как я и обещал. Еще там запись разговора Германа с твоим отцом накануне его смерти. Ты знаешь, куда ее отдать.

Он оглянулся, будто ожидал увидеть кого-то за спиной, и положил руку на кобуру.

—Теперь твой ход, Полина, — вымолвил он, щуря глаза, — все карты у тебя.

Полина спрятала конверт за пазуху и улыбнулась.

— Спасибо, Анатолий Михайлович, — поблагодарила она, вытирая слезы, — скоро все закончится, обещаю.

Анатолий Михайлович кивнул и вошел в здание.

— И что ты будешь со всем этим делать? — спросил Борис, когда они с Полиной свернули за угол, — пойдешь в полицию?

Полина снисходительно посмотрела на него и усмехнулась.

— А ты догадливый, — ответила она, — так точно, в полицию. Потом к нотариусу, а потом… А потом увидим.

***

Прошел ровно год. Германа за его преступления осудили на двадцать пять лет, а Полина вернула себе фирму и вышла замуж за Бориса. Не отставали от молодых и Георгич с Зоей: они поженились почти сразу после свадьбы Полины и Бориса, и переехали в деревню, где старик присмотрел себе небольшой домик с участком.

Борис взял на себя заботы по охране жены и стал ее телохранителем. Полина предлагала ему высокую должность в фирме, но Борис, помня о том, к чему привела его руководящая работа, отказался.

— Каждый должен заниматься своим делом, — отшутился он, отказываясь от предложения жены, — как говорится, кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево.

Однажды, перед самым Новым годом, Полина и всегда сопровождавший ее Борис заехали после работы в магазин.

—Я скоро, — сказала Полина, вылезая из машины, — подожди меня здесь.

Борис, обычно не отходивший от жены ни на шаг, нехотя согласился. Он достал из бардачка скребок и тоже вылез из машины, чтобы отчистить ветровое стекло от налипшего на него снега. Борис так долго и усердно чистил стекло, что не заметил, как неподалеку от него остановилась какая-то женщина и стала внимательно наблюдать за его работой.

— Привет, — вдруг произнесла она, и Борис поднял голову, — как дела?

Борис едва не выронил скребок: перед ним стояла бывшая жена и невинно улыбалась. Не отвечая ей, Борис снова склонился над стеклом и заработал скребком. Жена постояла немного, потом фыркнула и побежала в магазин. Только после того, как за ней с шумом захлопнулись двери, Борис осознал, что абсолютно не помнит ее имени. Да и вспоминать не хотелось — зачем она ему теперь?

Автор: Житейские истории