Вероника скептически обвела взглядом кухню с выцветшими обоями и массивной плитой, больше похожей на музейный экспонат.
– Сало? Это серьёзно? Андрей, я на диете! – Она подняла тарелку с аккуратно нарезанными ломтиками и поставила её обратно с преувеличенной осторожностью, словно это был радиоактивный объект. – Лидия Петровна, спасибо, конечно, но мне проще приготовить самой. Только… на такой плите я боюсь даже чайник ставить.
– Неужели так сложно проявить хоть каплю уважения? – В голосе Андрея зазвенел металл. – Это дом моей мамы.
– О, я вижу, ты уже на её стороне, – усмехнулась Вероника, сцепив руки. – Отличное начало!
Лидия Петровна аккуратно пододвинула табурет к столу, присаживаясь.
– Вероничка, если хотите, я могу показать, как работает плита. Она не кусается.
– Нет уж, спасибо. Мне комфортнее в современной кухне. – Вероника развернулась к Андрею, игнорируя свекровь. – Андрей, нам надо было остаться у друзей или снять квартиру. Здесь я долго не выдержу.
– Хватит, – резко ответил он. – Это временно. И, если ты не заметила, мама нас приютила, хотя могла отказаться.
Лидия Петровна молчала, но её лицо было словно высечено из камня. Взгляд упал на фарфоровую вазу на комоде – подарок мужа. Тишина затягивалась.
– Лидия Петровна, – Вероника нарушила паузу с показным дружелюбием, – у вас случайно нет вайфая? Мне нужно поработать, но тут, кажется, даже сигналов цивилизации нет.
– С интернетом у нас сложнее, – мягко ответила свекровь, сдерживая эмоции. – Но если хотите, могу дать телефон, у нас тут модем на экстренные случаи.
– Нет-нет, спасибо, я разберусь, – Вероника отмахнулась и направилась к чемодану. – Андрей, помоги найти розетки, хотя бы для моего ноутбука.
Лидия Петровна встала, заметив, как Вероника потянулась к стулу, чтобы переместить его в другую комнату. В её движениях сквозила осторожность.
– Не трогайте, пожалуйста, этот стул, – сказала она тихо, но уверенно. – Это был любимый стул моего мужа.
Вероника замерла, потом отступила на шаг.
– Конечно, я не знала. – В её голосе звучали нотки раздражения. – Но, может, это место действительно пора обновить? Какой смысл держаться за старое?
– Вероника, не начинай. – Андрей метнул на неё предостерегающий взгляд.
– Я только высказала мнение! – Вероника резко подняла подбородок. – Разве это преступление?
Тишина, накрывшая комнату, стала почти осязаемой. Андрей встал, забрал её чемодан и направился в спальню.
– Мама, – сказал он, пытаясь сгладить неловкость, – я принесу продукты вечером. Что-то ещё нужно?
– Всё в порядке, Андрюша, – Главное, чтобы вам тут было удобно.
Вероника покосилась на свекровь.
После напряжённого ужина, где никто не произнёс лишнего слова, Вероника случайно задела вазу, стоящую на краю стола. Ваза с глухим звуком упала на пол, разлетевшись на куски.
– Ой, я… – Вероника замерла, не закончив фразу.
Лидия Петровна молча подошла к осколкам, медленно опустилась на колени и начала собирать их в ладони.
– Это была семейная реликвия, – произнесла она наконец, её голос прозвучал тихо, но твёрдо. – Но ничего страшного. Главное, чтобы вы были в порядке.
Вероника сделала шаг назад, чувствуя, как Андрей тяжело вздохнул за её спиной.
—-
На следующее утро Вероника проснулась от шума на кухне. Спустившись вниз, она застала Лидию Петровну за работой: та скрупулёзно раскатывала тесто на старом деревянном столе.
– Доброе утро, – небрежно бросила Вероника, избегая взгляда свекрови. – Что так рано?
– У нас на завтрак пироги, – спокойно ответила Лидия Петровна, не останавливаясь. – Если не любите, могу сварить кашу.
– Не утруждайтесь, я всё равно это не ем, – ответила Вероника и открыла холодильник, но сразу же поморщилась. – Ох… запах! Андрей, ты разве не замечаешь?
Андрей, сидевший с чашкой чая за столом, скривился, но ничего не сказал. Лидия Петровна молча убрала миску с нарезанным салом обратно в холодильник.
– Вероника, может, ты пока привыкнешь? – предложил Андрей. – Здесь другой ритм, другие привычки.
– Привыкну? – она подняла брови. – Ты предлагаешь мне раствориться в этих архаизмах? Андрей, это уже перебор.
Лидия Петровна выпрямилась, отряхнула руки от муки и сдержанно сказала:
– Вероника, если хотите, могу помочь организовать что-то для вашего удобства. Но уверена, что дом не так уж плох.
– Для кого как, – парировала та, качая головой. – Андрей, я только пытаюсь сделать лучше. Этот ковёр, например, – она указала на старый палас. – Он же просто рассадник пыли!
– Этот ковёр ткала моя бабушка, – мягко, но с нажимом произнесла Лидия Петровна. – Он многое пережил вместе с нашей семьёй.
Вероника фыркнула, а затем громко сказала:
– Андрей, скажи сам: разве он не выглядит как музейный экспонат? Разве наш дом не станет лучше без него?
– Достаточно, Вероника! – резко перебил Андрей, вставая. – Ты даже не пытаешься понять, что здесь ценно!
Её глаза сузились, а голос стал ледяным.
– Ценно? Пыльный ковёр и ваза, которая всё равно уже разбита?
Лидия Петровна нахмурилась, но ничего не сказала. Андрей схватил куртку и, бросив короткое «Я скоро», вышел на улицу.
Позже, когда Вероника осталась одна, она увидела, как соседка Анна Михайловна зашла к Лидии Петровне. Они сидели за чашкой чая, и Вероника услышала обрывки их разговора.
– Верочка, она молодая, ещё не понимает, – говорила соседка. – Не обижайся на неё, ты же сама видишь, что люди сейчас другие.
– Она не обязана любить этот дом, – вздохнула Лидия Петровна. – Но я хотела бы, чтобы он стал для них хотя бы уютным.
Анна рассмеялась:
– Уютным? Ты хочешь, чтобы городская барышня оценила деревенский уют? Ей только платья от дизайнера да ужины в ресторане подавай.
Вероника услышала это и, плотно сжав губы, поднялась в комнату. Внезапно её охватила волна раздражения: казалось, весь дом с его старомодностью был против неё.
К вечеру напряжение не спадало. Вероника громко заявила, что купит новые шторы вместо выцветших, чтобы освежить обстановку. Но, протянув руку, случайно задела лампу, стоящую на комоде. Лампа с глухим стуком упала, едва не расколовшись.
Лидия Петровна сдержанно подняла её, поставила на место и слабо улыбнулась:
– Не переживайте, главное, что ничего не сломалось.
Но Вероника почувствовала, что эта улыбка полна укоризны. Она отвернулась, чувствуя себя будто ребёнком, пойманным за шалостью…