– И как утащила только? Тяжёлый ведь. Сволочь! – бабушка утирала слёзы кончиком платка, – Как людям в глаза смотреть, вот скажи?
И бабушка опять горько заплакала. Аглая упала на диван. Сейчас тоже хотелось рыдать и биться.
Компьютер соединял её с миром, был её основным сейчас помощником в учёбе и увлечением, но самое главное – он соединял её с любимым Димкой. Каждый вечером рассказывали они друг другу, как прошёл день. А теперь? Телефон такого видеообщения не заменял, да и дорого.
Но рядом безутешно плакала бабушка, ей было больнее. И Аглая первый раз в своей жизни вдруг осознала ответственность за эту скрюченную от горя старушку.
Нет, это уже не бабушка должна сделать всё, чтоб она была счастливой, это она должна сделать так, чтоб бабушка была счастлива.
– Не плачь, бабуль! Не плачь! Все живы здоровы, нечего рыдать. А компьютер, придёт время, я и сама куплю. Ты только не плачь.
Она позвонила Димке и честно рассказала о случившемся. Вскоре отзвонился Николай и выспросил адрес Ларисы. Зина переживала очень. Что-то будет!
Но ничего особенного не случилось. Просто Николай с другом приехал вечером к очередному сожителю Ларисы, хоть было это и далековато, постучал в облезлую дверь и пригрозил полицией.
Они забрали всё, что осталось от компьютера. Монитор пара уже успела продать. Подробностей этой поездки Аглая не знала, но сейчас обе они вдруг почувствовали защиту.
Аглая пыталась убедить бабушку, что мать вообще нельзя пускать в дом. Но та по-прежнему жалела непутёвую дочь, причитала и молилась.
– Надо бы, надо бы…Так ведь как же, Хлашенька, это ведь и её дом тоже.
Вскоре семья Димы перебралась в Москву. В Московский вуз на факультет со сложным названием поступил Дима. Один жить он не мог, сначала с ним уехала мама, а вскоре и отец. Им тоже было нелегко – снимали там квартиру.
А зимой Дима предложил:
– Глаш, ты прости, может я навязываюсь со своими болячками, но ты ж понимаешь …. Я – инвалид и уродец, я никогда не встану нормально на ноги, скорее всего будет хуже и хуже. Но … Я никого, кроме тебя, рядом с собой не представляю. Нам рано ещё говорить о свадьбе, но я … Вернее мы с родителями хотим тебе такое предложение сделать: ты так и не решила, куда поступать после девятого. А не хотела бы ты поступить заочно в техникум при нашем университете? Тут есть как раз твоя – гуманитарная направленность. И я помогу. Подадим документы в несколько…. Жить будешь с нами.
Потом Димка ещё долго распылялся в объяснении выгоды этого предложения для них самих: маме предлагали высоко оплачиваемую работу, но там она должна находится весь день и даже вечер. А Диме трудно было самому добираться до вуза и обратно. Помощника нанимать было дорого, а Глаша – практически будущая жена.
Но Глаша уже почти не слушала, она сразу была согласна. Вот только поступить бы! И бабушка …
Но зря боялась Аглая рассказать бабушке об этих планах. Та их встретила как раз с энтузиазмом:
– Соглашайся, милая, соглашайся. Такая семья хорошая, – а потом хватилась, – Так ведь чай деньги нужны? Москва… Ох, не осилим …
Они отказались от красивого платья на выпускной, от кафе, от школьного фотоальбома. Аглая полгода таскала почту, и всё заработанное и сэкономленное они откладывали на Москву.
Димка основательно натаскивал её на экзамены. И всё получилось. Глаша прошла в один Московский техникум на бюджет, на заочку. Помогли и льготы по инвалидности. И в августе уже, простившись с бабушкой, вооружившей её пирожками и закатками, отправилась в Москву.
Любовь окрыляет, а эти крылья помогают справиться с любой ношей.
Аглая легко вклинилась в чужую семью. Она была скромна, трудолюбива и понятлива. Родители уезжали рано и приезжали поздно, и Глаша с Димой вдвоём легко управлялись с хозяйством. Они преодолевали неудобства лестниц, тесноту лифтов и другие препятствия, незаметные здоровым и неизменно трудные людям особенным. Они оба помогали друг другу: Димка заставлял её проходить курсы лечения, всегда таскал её запасной ингалятор.
Родители помогали деньгами. И, заботясь о внучке, присылала деньги бабушка.
Как только стукнуло Глаше восемнадцать, к назначенному сроку она направилась за бабушкой. Глаша привезла её к росписи. Свадьбу они скромно отметили дома.
Это был единственный раз, когда Зина была у внучки в гостях. Вернее, в съёмной квартире семьи Димы. Время шло – бабушка старела.
Дима, проведя всю свою сознательную жизнь за компьютером, стал отменным высокооплачиваемым программистом ещё обучаясь. Вскоре ребята, с небольшой помощью родителей Димы, купили своё жильё в Москве. И родители, спокойные за сына с такой женой, через несколько лет вернулись на родину. Приезжали уже только, когда родились внучка и внук – здоровые ребята.
Были и трудности, когда рождались дети. А у кого их нет? Никак не отступали болезни, но жизнь шла своим чередом.
Сколько раз Аглая звала бабушку к себе! Но та не могла оставить непутёвую Ларису.
– Так ведь, как она без меня-то?
Аглая помогала деньгами. Лариса все чаще приезжала в дом, чаще болела и продолжала жаловаться на жизнь. А потом и вовсе вернулась к матери.
Аглая хорошо помнит последнюю встречу с бабушкой. Тогда она не повезла к ней детей, зная, что бабушка уже плоха. Поехала одна. Она вошла в пахнущий плесенью дом.
Бабушка сидела возле окна на высоком кресле, подаренном внучкой и сматывала нитки в клубок. Тикали часы. Жизнь неслась полным ходом, охватывая всё и всех новыми технологиями, а в этом доме всё было по- прежнему.
– Ох, – не столько увидела, сколько почувствовала Зинаида внучку, – Ох, Хлашенька, что стоишь-то у порога? Подойди, что-то в ногу стрельнуло. Дай хоть хляну на тебя, дай перекрещу.
Аглая послушно встала перед бабушкой. Бабушка хотело было встать, но её шатнуло и она ухватилась за стол, выронив клубок.
– Остарела я, милая, ох, остарела.
Аглая подняла клубок и сгребла бабушку в объятия, всем нутром почувствовав её старость. А потом усадила её на диван, присела перед ней и начала целовать сухие её жёлтые, как луковая кора, руки.
– Выросла ты, красавица моя, выросла, – Зина гладила внучку по голове, – Жизнь-то у нас с тобой была какая – не приведи Господи, а вот выросла.
– Если б не ты, бабуль, если б не ты …
Аглая наняла женщину, чтоб присматривать за бабушкой, на мать надежды не было.
А вскоре бабушка умерла. Сообщила об этом Аглае нанятая сиделка. И когда Глаша уже подъезжала, пьяно рыдая, ей позвонила мать. Не позвони сиделка – на похороны бы внучка не успела.
– Ох, Глашка, осиротели мы с тобой, осиротели! – рыдала мать на похоронах, – Какая женщина была, таких матерей и не сыщешь!
Аглая не плакала. Виноватой себя чувствовала, что так и не смогла сделать свою бабушку счастливей, потому что спицей в колесе жизни бабушки была её дочь. Она вцепилась в сердце любящего человека и не отпускала, она пользовалась её любовью, ничего не даря взамен. Аглая жалела, что рядом с бабушкой её не было в последние минуты.
Так и хотелось, время вспять вернуть.
– А ты разве на девятый день не останешься? – потом спрашивала мать.
– Не останусь, но я денег тёте Люде оставила, там хватит на всё, и на памятник тоже пришлю ей.
– А чё это Люське-то? Совсем уж не доверяешь матери? – зло спросила Лариса.
– Не доверяю, – спокойно ответила Аглая.
– Злишься, значит? Не прощаешь? А Бог прощать велит, а уж особенно матерей. У меня, чай, тоже жизнь была – не сахар. Хоть бы в горе-то таком простила!
Аглая грустно посмотрела на мать. Не было уже той злости и ненависти, которую испытывала она раньше, потому что ушёл тот, ради кого и злилась она на мать. А теперь вроде и смысла не было.
– А ты теперь через Бога у матери прощения попроси. Раз при жизни её не получилось. Может и услышит, – спокойно посоветовала Аглая.
– Ох, злая ты, девка! Как можно-то так! Прощать надо уметь! Видать, не научила тебя бабка уму-разуму.
Аглая ничего не ответила. Слова матери прозвучали пустым никому уже ненужным звоном. И хоть рано ещё было, но Глаша вызвала такси. Смысла находиться в этом раньше таком родном доме больше не было. Здесь было пусто.
Она ехала, прижавшись лбом к стеклу и не было ей тяжело от того, что не простила мать.
Мать была помножена на ноль уже давно, это место в душе давно было занято бабушкой – женщиной, которая умела любить…
И хоть Аглая и бывала потом ещё в родных краях – на кладбище у бабушки, в родной дом она зашла только тогда, когда приехала хоронить мать.
Автор: Рассеянный хореограф